На этой неделе украинская киноиндустрия участвует и наблюдает за вторым туром конкурсного отбора дебютов — полнометражных и короткометражных фильмов — Держкино. Для меня, как для продюсера, это — один из самых увлекательных и интригующих конкурсов, так как он — о первых фильмах и о первых пробах режиссеров рассказать о себе, о возможности экспериментировать, и как следствие — об ожиданиях нового визуального высказывания.

Насколько наши ожидания оправдаются, насколько новым и в то же время берущим за душу будет дебютное кино, которое оценивает экспертная комиссия и за которое проголосует Совет по поддержке кинематографии в эти дни, мы узнаем через два-три года.

А пока мы время от времени наталкиваемся на фильм, который не похож ни на один другой с точки зрения талантов, которые его сделали, режиссерского месседжа и, например, необработанной реальности.

Но можно ли влюбиться в фильм с первого взгляда? Или в таком случае, с первого кадра? Или со второго? Особенно, если это — дебют, и мы уже настроены скептически, какие бы кинозвезды в нем ни играли.

Возможно ли с первого кадра начать мысленно аплодировать фильму, цепляясь за детали интриги, и полностью отдавая свое сердце главному герою? Замечая клише в развитии его и около-его истории, но при этом закрывая их на замок в своем сознании, чтобы они не мешали смотреть кино дальше? 

Возможно. Например, в дебютный — трагикомедийный приключенческий — фильм «Арахисовый сокол» (2019) режиссеров Тайлера Нилсона и Майка Щварца (США). У фильма была премьера на фестивале South by Southwest (США), а его непрогнозируемый уровень популярности в кинотеатрах на родине и за рубежом, принесший фильму доход почти в 4 раза превышающий его бюджет, позволил ему войти в категорию так называемых «sleeper hits/спящих хитов» и стать культовым.

Уже первая часть фильма с наконец-то удавшейся попыткой побега из дома престарелых позволяет нам почувствовать огромную жажду и энергию жизни Зака, парня с синдромом Дауна, который мечтает о будущем, более крупном, чем мрачное учреждение дома для престарелых, в которое его упаковало государство. Этого персонажа исполняет Зак Готцаген. Роль была написана специально для него режиссерами-дебютантами Тайлером Нилсоном и Майком Шварцом, которые увидели его в лагере для актеров с ограниченными возможностями, как написано в истории создании фильма. Мне кажется, что именно влюбленность режиссеров в своего героя и их преданность деталям мира Зака, актера с синдромом Дауна, подчеркивают его забавное и в то же время интеллигентное исполнение роли, придавая фильму подлинность, которую он не имел бы в противном случае.

Зак же завладевает нашим сердцем и потому, что неустанно преследует свои мечты. Он — откровенный и сильный, веселый и ранимый. У него никогда не было друга раньше. А он всегда хотел быть с кем-то «братаном», чтобы отдать тому самое дорогое, что у него есть — все свои желания на свой день рождения. 

На его пути — доброжелательная Элеонор, персонаж Дакоты Джонсон, которая, как и все остальные, склонна недооценивать Зака. Единственный же человек, который видит его потенциал – это Тайлер в исполнении Шайа Лабафа. Это — рыбак, который оказывается в состоянии войны с ловцами белых крабов на участке, лицензию на который он потерял после смерти своего старшего брата. Он как будто отчаянно пытается стереть свою прошлую жизнь, которая неуклонно захватывает его, например, в погоне за ним конкурентов по его участку. Его же, как и Зака, огромная жажда и энергия жизни в этом странствии за мечтой заражают аккуратно балансирующую между «можно» и «нельзя» Элеонор, которая все время пытается удержать свои границы, а на самом деле втягивается в два отдельных мира — Зака и Тайлера.

Наблюдение за этими отношениями — огромное удовольствие. У актеров такая невероятная химия, которая кажется настолько реальной, как будто мы знаем, что они станут друзьями навсегда, что может быть и есть тем секретным ингредиентом, что делает фильм лучше.

Фильм бьется в ритме, который возвращает нас к романтике приключений Гекельберри Финна, времени, когда преступники были вооружены шармом, и этот фильм – как раз и есть его историей, рассказанной сегодняшним визуальным языком.

Детали, включенные в фильм — от обрезного ружья до бутылки самогона, которую владелец магазина дает Тайлеру, как будто о скромности и приземленности жизни юга США. Как, в принципе, я помню его, прожив там два года почти двадцать лет назад.

Жгучий, сырой, погружающийся моментами в глубокую грусть, Тайлер — как само место, в котором происходит действие фильма. История развивается на юге США, который имеет свой особый мир с собственными глубоко запечатленными моральными кодексами и системами их применения. Ощущение места, которое вызывают у нас режиссеры фильма – как будто мы можем чувствовать запах соли, пыльцы и плесени в воздухе через услышанные кантри, блюгресс и евангельские гимны, через увиденные на экране кукурузные поля, заболоченные земли и волны реки – кажется, что это и есть реальность, а не чье-то представление о реальности. Это все дает нам тон грубой, и в то же время простой жизни «двух бандитов в бегах» — Гекелькельберри и его друга.

«Сокол арахисового масла» — это сентиментальный фильм о целебной и прекрасной дружбе, но, я бы сказала, это и басня. Басня, основанная на деталях, здесь и сейчас. О том, как можно найти радость в самых простых человеческих начинаниях и дружбе.

Этот фильм очень тронул меня — у меня было такое чувство, что могу каким-то образом видеть себя в каждом из героев. Неважно, мужчина это или женщина. Некоторые из их приключений сработали лучше, чем другие. Некоторые из них показались мне надуманными. Но, помимо всего прочего, в «Арахисовом соколе» явно сработало еще что-то, может быть – что-то эксцентричное и бурное. Наверное, фильм может стать «sleeper hit/спящим хитом», если он устроен так, что мы, зрители, тоже можем участвовать в нем. Или как банально это ни звучало бы — добавлять в него наши сердца.

P. S. Пример «sleeper hit/спящий хит» украинского фильма, который тоже был дебютом — «Мои думки тихие» (2019) режиссера Антонио Лукича.