В эти дни у меня нет ярких кино- или сериальных впечатлений. Есть много работы: за компьютером — с текстами, таблицами и письмами, за телефоном — в приложениях, с помощью которых можно говорить «голосом и лицом» и переписываться.

В эти дни я мучаю свою родную соседку по квартире Свету вопросами, о чем же написать колонку. Я бы мучила этими вопросами и кошку Марфу, если бы она могла мне ответить «человеческим» языком.

Нет, я не посмотрела «Спіймати Кайдаша», сериал Натальи Ворожбит, премьера которого состоялась на ТВ-канале СТБ этой карантинной весной. Мне хотелось бы сделать это с чувством, толком и расстановкой. Ведь столько моих хороших друзей и коллег написали об этом, столько хвалили, что это обязывает, что это «просто так» смотреть — чтоб отдохнуть вместе с ТВ-историей, занять себя новыми впечатлениями — нельзя.

В эти дни, однако, я посмотрела монтаж еще незаконченного фильма, о котором до этого ничего не знала и не узнавала по условиям такого просмотра, и около 4 часов обсуждала его с режиссером-постановщиком, режиссером монтажа и другими коллегами. Сказать, что это было невероятное удовольствие — «ничего не сказать». Мы говорили о проработке каждой сцены, каждого персонажа и связующих элементов между ними, уточняли их прошлое из того, чтобы мы разглядели в самом фильме, обсуждали значения деталей в каждой сцене, их значимость и возможности в движении вперед самой истории фильма, в раскрытии его смыслов. Проникновенные, доверительные, деликатные разговоры — я бы чаще и больше их проводила. Название и команду фильма назвать не могу. Могу сказать, что из другой страны, не из Украины.

В эти и не только дни я общалась с режиссерами-дебютантами. Первый раз в своей жизни я расшифровывала интервью. Первый раз я переживала ответственность за каждое переданное мной слово моего собеседника или собеседницы, его и ее читателям, будущей аудитории их фильмов. Слушая каждого из них, я видела новый фильм, о котором они говорили, может быть нечеткий, не озвученный и непокрашенный в моем сознании, может быть только намеченный черным или цветным графитом карандаша, залитый, а местами замазанный акварелью, но фильм — говорящий, показывающий, жаждущий жизни на экране и в наших умах.

В индустриальной и человеческой логике, невозможно переоценить значение открытой для режиссеров возможности снимать свои первые фильмы: сначала маленькие — короткометражные, а потом большие — полнометражные. Ведь необходимо по крупицам перебрать каждый проект, каждый подход режиссера, чтобы доверить нескольким и сказать: «Творите, это — ваше время, ваш шанс».

В эти дни подходит к финалу серия моих интервью с режиссерами-дебютантами 13-го конкурсного отбора Госкино и на финал у нас — дискуссия о полном контроле творческих элементов: должен ли он быть со стороны режиссера или со стороны сценариста? Или со стороны сценариста, который еще и режиссер? То есть, в конце концов — со стороны автора, который придумал идею, написал ее в сценарий и визуализировал ее в фильм. А если это три разных человека — как им всем ужиться вместе, чтобы автор идеи и автор сценария, посмотрев фильм режиссера-постановщика, подошли бы к нему и сказали: да, все ты правильно сделал, друг: и форма, и смыслы, и канва, и глубина истории соблюдены, сохранены и переданы таким образом, как мы представляли себе и хотели этого?

В эти дни мне очень сложно говорить и писать о кино. Мои проекты движутся, разогнавшись прежде всего желанием режиссеров сделать, доверием и верой команды творить, моей поддержкой, что кино получится и будет именно таким как задумано, а не другим («иначе, это будет совсем другое кино», как говорил первый режиссер, с которым я работала, Мантас Кведаравичус). Но там же впереди ощущение опасности, того, что наступит момент, когда каждый из них упрется в стену, при этом не человеческую, не зрительскую, не творческую, а в стену системы, формально (де юре) выполняющую соответствующие демократии шаги, в реальности же (де факто) преследующую олигопольные, слипнующиеся воедино политически-бизнес цели. Страх того, что это стена где-то рядом, но пока невидима, местами предсказуема — «ты здесь ходи, а здесь не ходи» — и под давлением чьих-то желаний и обстоятельств может возникнуть у тебя прямо перед носом, вносит еще больше неопределенности в будущее, пытается отнять у тебя логику цивилизации, и веру в то, что ты живешь в XXI веке, а не несколько десятков или даже сотен лет назад.

В эти дни у меня нет ярких кино- и сериальных впечатлений. Зато я была в гостях, как в «добрые старые времена», топала босиком по даче Исуповых, самому кинематографичному месту Киева, и мечтала там снимать. Я думаю, что так и получится.

*Словари предлагают такие значения слова «пазлы» с английского: головоломка, затруднение, смущение, задача, мозаика, замок с секретом, вопрос, ставящий в тупик.