к вопросу о критериях отбора

И самые вроде бы убедительные высказывания могут быть разбиты еще более убедительной критикой, чем доказывается итоговая ограниченность всякой аргументации.

Умберто Эко. «Волк и ягнёнок. Риторика бессовестности» (2006).

Вырванная из контекста фраза, использованная в качестве названия статьи, — «вердикт» одного из членов международного жюри во время одного из обсуждений одной из Премий PinchukArtCentre. Видимо, это высший пилотаж, когда ты способен отдать свой голос художнице(ку), практика которой(го) не близка твоим субъективным эстетическим взглядам. Когда есть что-то еще, вне эмоциональной оценки произведения или личности художника, что позволяет принимать дистанцированное, не совпадающее всецело с личными оценками и интересами, решение.   

Эмоциональная привязанность, невозможность отстраненного взгляда — черта, как мне раньше казалось, характерная для сугубо киевской «кумовской» ситуации. Сейчас мне думается, что в принципе эмоциональность и привязанность и пресловутый networking в сфере искусства — это глобальная черта. Отличие только в бòльшей конкуренции, бòльшем наличии конкурсов, художников, позиций, институций, коллекционеров и прочего, ввиду чего «кумовство» становится менее заметным, а рассредоточивается в множестве разнообразных «кумовствов».  

Каждый раз после оглашения результатов шорт-листа Премии PinchukArtCentre социальные сети наполняют негодования: (само)ироничное «не попал(а) в последний вагон для 35-летних», «почему я не вошла(ел) в шорт-лист», «вот институция меня не признает» и т.д. Подавая заявку на участие в конкурсе, стоит задавать себе вопрос: «Зачем мне это?». Если это желание условного признания институцией, то тогда однозначно не стоит подавать заявку. Это история не о признании, по крайней мере, не в первую очередь. На мой взгляд, премия важна, прежде всего, для реализации художественных замыслов, развития практики.

В идеальной ситуации, будучи в какой-либо отборочной или «оценочной» группе, хотелось бы демонстрировать собственную непредвзятость, компетентность, открытость и способность здраво и объективно мыслить. Посему для работы отборочной комиссии Премии PinchukArtCentre приглашаются эксперты с совершенно разными, зачастую диаметрально противоположными взглядами, которые не формируют коалиций, которым эмоционально и эстетически близки разные практики. Поэтому как бы там ни было, вопреки отсутствию и априорной невозможности объективно «оценивать» искусство, шорт-лист Премии PinchukArtCentre все же демонстрирует определенный срез художественных амбиций современной украинской художественной среды.

Критика результатов отбора касается не только PinchukArtCentre; это удел любого конкурса в области искусства. Насколько возможно оценивать искусство, каковыми могут быть критерии, возможно ли вообще выработать эти критерии?

Часто «персонаж», или «персонажность» вытесняют художественную практику. Но с другой стороны, насколько возможно сегодня это разделять? Возможно ли было бы воспринимать работы Владислава Мамышева-Монро отдельно от личности Владислава Мамышева-Монро? Безусловно нет. Но бывает, что важность персонажа и более широкая социальная деятельность подменяет и вытесняет практику художественную. И ввиду вовлеченности, обаяния персонажа, сложно провести эту грань, ведь часто персонаж становится сильнее практики, а при ближайшем рассмотрении — практики-то и нет.

В своем эссе «Волк и ягнёнок. Риторика бессовестности» Умберто Эко выделяет эпидиктическую риторику — такую, которая «восхваляет или осуждает некоторые явления» [1]. Он пишет о том, что «нет научных оснований, чтобы утверждать приятнее Гарри Купер Хэмфри Богарта». Как нет и научных оснований утверждать, чья художественная практика качественнее или лучше. Риторика, о которой говорит Эко, применима в искусстве. «Поскольку подавляющее большинство споров на этом свете ведется вокруг взглядов и представлений, риторические техники помогают выдвигать аргументы […], формулировать аргументы так, чтобы они выдерживали критику, […] выражать аргументы так, чтобы слушатели интуитивно верили в их доброкачественность […], а также вызывать у публики эмоции, способствующие успеху аргументов» [2]. Это все справедливо и для спора в области искусства.   

К критериям могут относиться последовательность, осознанность, ответственность перед собственной работой и произведениями, которые ты создаешь. «Качество» художественной практики, соотношение этического/эстетического, ответственность по отношению к своей практике, теме и медиуму, развитие — это все вопросы, которые и являются критериями отбора, но они не абсолютны, не могут претендовать на истинную объективность и точно уж не могут иметь научных оснований и подтверждений. Любой отбор — субъективен. 

Но помимо вопроса оценки практики художницы(ка), стоит задаться и вопросом кредита доверия к той комиссии, которая принимает решение. Речь идет о доверии к работе экспертов, которые «оценивают». Как сказал Сергею Летову непонимающий зритель: «Я, конечно, отношусь к вам с уважением. Я не имею права вас не уважать, потому что вы вышли сюда, на сцену». Так и художница(к), подавая заявку на участие в конкурсе, соглашается на определенные условия. Художница(к) a priori доверяет экспертной оценке (которую на данном этапе развития может предоставить наша страна). Художники вступают в соглашение и принимают правила игры: да, их работы будут «оценены», как бы дискуссионным это не представлялось в области искусства.

В поражающем количестве заявок нынешней Премии графа «творческая биография» начинается со стереотипно затоптанного «малюю з дитинства». Искусство — это не о рисовании. Это о мышлении. Заявки демонстрируют, что до сих пор общим местом является подмена понятий «ремесло» и «искусство», да и ремесло также скудное. Искусство — это мышление, это путь, размышление о будущем. С одной стороны, мы можем констатировать фантастические цифры по количеству поданных заявок (1069!), а с другой, — фантастическое разочарование, связанное с нищетой образования и убогостью общего культурного уровня.

Это в определенной мере отражение отсутствия технологической базы, которая могла бы поспособствовать глубокому изучению сложных художественных медиумов. За неимением этой базы зачастую приходится довольствоваться генерированием смыслов, уравнивая публицистику с художественной практикой. Важно отметить появление довольно большого количества альтернативных школ и самообразовательных инициатив, но они все же ситуативно замещают пробелы фундаментального художественного образования. На данном этапе они позволяют закрепить мысль, что искусство — это мышление, что «мастерство давно из ремесла перешло в язык» [3], но не способны еще заместить гигантскую лакуну, которая существует в сфере художественного образования. По сути все мы (во многом) — самоучки.  

Выставка Премии PinchukArtCentre (работа с художником над производством новой работы, дискуссии, общение, обсуждение возможностей, задач) в определенной мере становится замещением «практических уроков» в школе.

В шорт-листе Премии PinchukArtCentre 2020 — 14 художников, которые впервые покажут свои работы в рамках выставки в стенах арт-центра. Шорт-лист мог быть и иным. Любой отбор в области искусства всегда будет субъективным. Конечно же, решения зависят от влияния, опыта, риторических умений, (не)удачной и (не)умелой аргументации, которая приводит к финальному решению, ибо риторика все же направлена на поиск согласия, а не несогласия. 

Премия PinchukArtCentre — прежде всего, не поиск новых имен, для этого существуют другие конкурсы, которые декларируют поиск новых имен как самоцель. PinchukArtCentre постулирует постоянную последовательную поддержку художников. Конечно, формат Премии в области искусства вызывает дискуссии и призывает ко многим размышлениям. В частности, о понятии «молодой художник», о вопросе национальности. Что определяет «украинскость» художника: наличие украинского паспорта, проживание в нашей стране, работа с местными проблемами, участие в выставках в Украине и т.д.? «Тільки шовіністи й наші вороги … говорять про українців з крови […] Нам потрібна від них не їхня кров, а їхня культурна праця» [4], — писал ещё в 1929 году нарком образования Украины Николай Скрипник. Все это вопросы к размышлению. Более широкая, критическая и разносторонняя интерпретация понятий сегодня усилила бы профессиональную конкуренцию, а соответственно и художественное качество.

Формат Премии — дискуссионен.

Пока новые форматы не предложены, Премия выполняет колоссальную функцию поддержки искусства в нашей стране. Это и новый продакшн, и диалог, и представление украинского искусства миру.

И хотелось бы, чтобы для художников это не становилось вопросом статусности, а, прежде всего, желанием взаимодействия и развития.

[1] Умберто Эко. «Волк и ягнёнок. Риторика бессовестности» (2006).

[2] Там же.

[3] Паскаль Гилен. Бормотание художественного множества. Глобальное искусство, политика и постфордизм. 2015.

[4] Скрипник Микола Олексійович. Театральний трикутник: Кінцеве слово на театральному диспуті // Рад. театр. 1929. Вересень-жовтень. № 2-3. С. 12. Цит. по электронному источнику.