ФОРМА — київське архітектурне бюро, засноване Олексієм Петровим та Іриною Мірошниковою у 2006 році. ФОРМА працює як з великими архітектурними проєктами (реновація заводів «Гамма», «Промприлад», житловий комплекс «044», «М82»), так і допомагає втілити художні задуми та кураторські ідеї (проєкти Анни Звягінцевої — пам’ятний знак справі Бейліса, «Намалювати власне вікно, зім’яти папір», «Фрагмент», експозиція до Фестиваля молодих художників в Мистецькому Арсеналі та у готелі «Харків» для Другої бієнале молодого мистецтва). Діяльність бюро також пов’язана з музикою та музикальною індустрією. Вони співпрацювали з фестивалем Nextsound, колективом Tanzlaboratorium, та створили сценографію й типологію для серії вечірок «Схема». Співпрацюють з художницею Машою Ревою, Жанною Кадировою, фешн-дизайнерами Vozianov, RCR Khomenko, Paskal. Стиль ФОРМИ — впізнаваний, вивірений та точний. Кожен проєкт сформований на базі їхніх досліджень історії, економіки, культури та архітектури місцевості, де вони працюють.

Світлана Лібет поговорила з засновниками бюро Іриною Мірошниковою та Олексієм Петровим про історію створення бюро, формування власного методу та роботу з мистецькими проєктами.

Вы создаете архитектурные проекты, которые часто взаимодействуют с искусством: работа с художниками, построение выставок, разработка площадок для будущих центров современного искусства (здесь имею в виду Промприлад). Какая ваша методология? Как вы выбираете проекты, с которыми работаете?

Алексей: Независимо от масштаба проекта, мы всегда начинаем с исследования, обращаемся к глобальному и локальному контексту, после чего переходим к разработке предложения. Это позволяет нам объединять накопленные знания и использовать их в работе над новыми проектами.

Ирина: К нам часто обращаются с нестандартными задачами, в которых много неизвестных. В работе с такими проектами этап исследования является основополагающим. На этом этапе мы более детально разбираемся в предмете и создаем фундамент для проектной работы. Это дает возможность понять людям с которыми мы сотрудничаем, как мы пришли к тому или иному решению. К такому подходу не все готовы. Есть заказчики предпочитающие «простую» схему работы. «Сделайте красивую картинку, а дальше мы сами». Мы так не работаем. Последние года три к нам даже и не обращаются с такими запросами.

Вы говорите, что не все готовы так работать. Как вы думаете, почему? Часто хотят готовых, простых проектов, да мы и сами видим те жилые комплексы, что сейчас возводят.

А: Потому что такой подход требует двустороннего участия и включенности в процесс. Тем более, чтобы прийти к простому решению, нужно проделать большую работу. Мы осознаем социальные последствиях своей деятельности.

И: Люди хотят красивого, понятного, уютного. Часто в реальности эти потребности воплощаются в поверхностных, декоративных решениях. Мы, в свою очередь предлагаем для начала разобраться не только в объекте проектирования, но и в том, как он будет влиять на экономику, культуру, политику. Будет ли соответствовать потребностям потенциального пользователя. Итогом нашей работы — проектом, может стать не здание, а текст, книга или выставка.

Вы работаете уже 10 или 15 лет, сколько же вам было лет, когда вы открыли бюро?

А: ФОРМЕ около 16 лет. Рано начали.

Профессия «взрослая», но хорошо, что мы все еще «молодые архитекторы».

И: Часто присутствует предвзятое отношение к молодым специалистам. Однажды участвовали в закрытом конкурсе, прошли в шорт-лист. Нас пригласили презентовать проект, после чего один из членов жюри спросил: «… почему же вы не позвали делать презентацию проекта взрослого архитектора?», — а это было 5 лет назад, нам уже за 30 было. Так что да, все еще впереди.

Расскажите о работе над архитектурой выставки в гостинице «Харьков» в рамках Второй биеннале молодого искусства. Какие экспозиционные ходы вы придумали?

А: Работа над проектом архитектуры выставки в Харькове была одной из самых занимательных в прошлом году. Благодаря кураторам и всей команде биеннале, мы увидели этот город совсем другим.

Что касается основной экспозиции, то она была организована в здании гостиницы «Харьков». Мы работали с раздробленным, шумным пространством, как снаружи так и внутри. Первое, что мы предложили, организовать беспрерывный маршрут посетителей через экспозицию и в финале, выход на террасу гостиницы с которой видно центральную площадь города.

Это был достаточно смелый ход, так как для этого необходимо было отказаться от центрального входа с площади, поменять последовательность залов, объединить внутри 2-й и 3-й этажи. Ребята нас поддержали и это того стоило.

Так же всех (нас и кураторов) беспокоил разрыв внутри экспозиции. Посетитель должен был проходить через коридор с арендаторами, чтобы попасть во вторую часть выставки. Рушился весь нарратив.

После обсуждений с командой биеннале и собственником здания, приняли предложенный нами вариант. Это позволило сохранить идею кураторов, обеспечить непрерывное прохождение экспозиции посетителем.

Когда вы работаете в поле искусства, прописываете ли вы концептуально свои проекты или это не входит в часть вашей работы? Думали ли вы об этом?

А: В первую очередь мы отталкиваемся от темы заявленной кураторами и вместе с ними работаем над проектом экспозиции.

И: Архитектурные проекты прописываем, в поле искусства полагаемся на кураторов и художников.

Как появилась идея сделать выставку в гостинице «Харьков»?

А: Изначально хотели всю экспозицию организовать на площади в павильоне по проекту drozdov&partners. Потом, пришли к идее рассредоточить выставку и задействовать существующие пространства. Самой подходящей площадкой для размещения отобранных кураторами работ, оказалась гостиница Харьков.

И: Помещения гостиницы буквально находятся в состоянии руины, где видно все временные слои и бесполезные попытки их скрыть. Кондиция здания усиливала идею кураторов. Ко всему, в Харькове, как оказалось, не было площадки для проведения культурного события такого масштаба.

Посвященный памяти делу Бейлису проект Анны Звягинцевой, в разработке которого вы тоже принимали участие, прошел конкурс и будет реализован в городе. Это не первый ваш проект с художницей. Расскажите, как вы работаете вместе.

И: Мы с Аней работаем уже около семи лет. Это приятное и продуктивное сотрудничество.

А: Аня приходит к нам с идеей в форме эскиза или наброска. Мы вместе обсуждаем, думаем как эту идею воплотить в жизнь: какие затраты могут быть при реализации, какие трудности. Потом, идея трансформируется в проект. Мы продумываем все детали, и организовываем процесс реализации работы таким образом, чтобы не нарушать авторский замысел.

То есть вы ищете баланс между идеей и ее воплощением в форме… Сложно ли подобрать такую форму?

А: Мы сопровождаем весь процесс, от наброска до реализации проекта в очень плотном и доверительном диалоге с Аней. Так что, это дает возможность реализовать все так как было задумано. Например работу в «Доме торговли» в рамках Киевской биеннале 2015 — «Киевская школа» Аня изначально представляла как скомканный лист бумаги с наброском. Для нее было важно отказаться от листа и сохранить линии, их характер в форме скульптуры. На тот момент она не совсем понимала как это можно реализовать. Мы попросили сделать несколько эскизов, помять их, а потом отсканировали их 3D-сканером, перевели линии в 3D, сделали шаблон (физический) и выкройку всей скульптуры для сварщиков. Благодаря этому, подрядчики сварили скульптуру за 2 дня.

Возвращаясь к памятному знаку делу Бейлиса — здесь, вы говорите, вы собрали все, что обсуждали, и…

А: Я думаю, здесь важно отметить то, какую форму Аня выбрала для памятного знака — остановку. Здесь как раз мы и подключились. Первоначальную идею трансформировали в реальный проект.

И: Остановка — это объект инфраструктуры, у которого есть определенные задачи и требования, которым она должна соответствовать. Поэтому Аня пришла к нам.

То есть это будет функционирующая остановка, правильно?

Да, она будет функционирующей, там будут все необходимые элементы: табло с расписанием, лавка, контейнеры для мусора…

Вы считаете этот проект важным для города? Как думаете, поймут ли его люди, будут ли пользоваться остановкой — как транспортной, так и моментом, чтобы подумать о Бейлиса и гонениях, которые совершаются на почве расовой дискриминации?

И: Безусловно, это важный проект для города. Тема расовой дискриминации актуальна, для всех стран и Украины, в том числе.

Ожидая 18-й троллейбус, особенно в час пик, будет возможность и почитать, и подумать.

Над вечеринками «Схема» вы тоже работали. Какую задачу ставили перед собой там?

И: Мы начали работать над «Схемой» 4 года назад. Наблюдая за вечеринками, которые делал Слава (Лепшеев, основатель «Схемы» — прим. ред.), в какой-то момент решили, что нам было бы интересно попробовать переосмыслить типологию рейва и трансформировать вечеринку в нечто большее. Когда предложили Славе сотрудничество, он не сразу понял, какое взаимодействие может быть между архитектурой и рейвом. На тот момент не было прецедентов таких коллабораций и вообще комплексной работы над подобными ивентами. В «Схеме» мы видели потенциал стать тем, что приведет к значимым культурным изменениям. Для нас, в тот момент это было решающим аргументом в пользу такого партнерства.

А: Мы полностью включились в процесс. От выбора локации до корректировки и сопровождения самого мероприятия. Для начала мы сформулировали правила, которые легли в основу всех последующих событий от «Схемы». Согласно этим правилам, формировалась идея каждого сезона, совместно с «Blck Box» разрабатывалась концепция и драматургия всех световых решений. Наработки презентовали команде «Схемы», после чего разрабатывался рабочий проект, подготавливались монтажные планы и вся необходимая информация для подрядчиков, осуществлялся полный контроль во время реализации, вплоть до начала события.

У каждого сезона была своя концепция и свое рабочее название. Например в первом сезоне, нам было интересно подумать о процессе перемещения из одного состояния в другое, так мы пришли к рабочему названию — «переход».

В работе над вторым сезоном, мы думали о «границе» между светом и темнотой, вспышкой и затуханием, коллективным и индивидуальным, звуком и тишиной.

Третий сезон — «эйфория». В нем мы увеличили количество осветительных приборов которые были организованы по периметру локации и работали с заливающим светом.

Четвертый — «ограничение». Для последней Схемы в сотрудничестве с лейблом PAN мы предложили выстроить перед посетителями стену с узким горизонтальным разрезом, через который свет пробивался к людям с еще большей силой, чем это было в предыдущем сезоне.

Особенность проекта «Схема» в том, что все кто попадает туда, ощущают свободу и единение. Это не просто ночной рейв. «Схема» повлияла не только на ночную культуру, но и в равной степени затронула моду, искусство, стала культурным феноменом.

Это один из самых продуманных ивентов, которые происходят сейчас.

Мы рады что удалось сделать работу архитекторов невидимой, некоторые люди до сих пор думают, что это какое-то стихийное событие, на которое обязательно нужно хоть раз в жизни попасть.

Я хотела спросить о том, какой проект вы считаете знаковым для себя. Вы говорили о Промприладе, как о чем-то таком, что имеет в себе много разных пространств, вы там воплощаете множество идей.

И: Сложно выделить какой-то конкретный. Последние несколько лет одно из направлений в котором мы работаем — ревитализация промышленных территорий. Это уже известные проекты «Promprylad. Renovation» в Ивано-Франковске, «Гамма» в Запорожье, «М82» в Киеве и другие. Возвращаясь к «Promprylad.Renovation» — это проект, который уже влияет на жизнь всего региона. Исследование мы начали делать с Ивано-Франковской области и пришли постепенно к самому городу и заводу. Показали масштаб и потенциал проекта. Сделали книгу, которая помогла донести и раскрыть все запланированные изменения.

Все эти проекты — объемные задачи, требующие детального изучения контекста, комплексного подхода, аналитики. Мы много путешествуем по Украине, изучаем страну. Это интересно.

А: Мы рады тому, что наши проекты влияют на то, что происходит вокруг нас. Меняют контекст.

Раньше все происходило сегментировано и не было связей. Мы решили это менять, так как для нас важно заниматься интересными и сложными проектами, которые обогащают нас и всех с кем мы сотрудничаем.

Часть людей лишена критического мышления, им все подают, разжевывают, объясняют.

Такие масштабные проекты, как Биеннале Молодого Современного Искусства, «Схема», «Promprylad. Renovation», результаты работы в команде с кураторами, художниками, промоутерами, медиа-артистами, музыкантами, дают возможность увидеть красоту вокруг. Они расшатывают, включают в процесс, заставляют думать.