Расскажи о том, что происходило до 2014 года: о взрослении, учебе в Крыму и работе там.

Когда в Симферополь пришла Россия, я был активистом местного Евромайдана. Не могу сказать, что мне давали какое-то патриотическое воспитание. Для меня это был вопрос здоровой морали: когда ты живешь с одними ценностями, а потом к тебе приходят и дают абсолютно другие, и ты должен это просто проглотить и согласиться с этим, пойти против своего естества. Я не считаю это нормальным, поэтому и уехал оттуда, а теперь живу в Киеве. 

Я рос в абсолютно оторванном социуме от крымско-татарского поля. Мама давала мне эстетическое, правильное воспитание. Спектр интересов отличался от моих сверстников. Мне было крайне сложно находить с ними общий язык: в Симферополе я поменял 5 школ. Изначально очень сильно проявлял неестественный интерес к изобразительному искусству. Дедушка был конструктором-изобретателем и много проводил времени со мной: учил чертить и рисовать. Папа с более прагматичным подходом к жизни, но в то же время для него было отдушиной занятие графикой. 

Мне было 17 лет, когда благодаря, в том числе моим, усилиям появилась молодежная организация, которая потом переродилась в проектно-образовательную платформу. Сейчас оно все превращается в большую фундацию — Q-HUB.

Расскажи о нем. Чем сейчас занимаетесь?

Мы начинали как проектно-образовательная платформа, а сейчас наш проект — это полноценная фундация, представляющая интерес различных сфер. Главная цель фундации — построение новейшей коммуникации Крым-Украина / Украина-Крым в современном мире. Нужно понимать что здесь, «по ту сторону», не все знают, что кроме солдат и главы Крыма, плавающим по затопленной Керчи, там остаются яркие представители молодежи, абитуриенты, те, кто «повзрослели» уже в другом Крыму. Среди наших текущих проектов есть крутой образовательный подкаст для абитуриентов из Крыма, показывающий хорошее, качественное образование на материковой Украине. Сейчас в хабе я занял позицию моста между интересами одних и других. Наш пул участников состоит в основном из достаточно консервативной крымско-татарской среды, в их понимании искусство должно быть в каком-то роде пропагандой гуманитарных интересов. Ценностно я отличаюсь от этой идеи, и мне была поставлена задача мной же самим — полноценная интеграция в украинское культурное поле. У нас нет никакого социального, культурного и экономического присутствия в Крыму. Это нужно делать только культурой. Для меня это было очень важным, когда я делал перформансы на тему гонений крымских татар.

Я понимал прекрасно, что у меня должен быть свой персональный путь и что моей миссией не может быть борьба. Ты ничто по сравнению с той машиной, которая просто тебя может перемолоть. Поэтому все те вещи, которые я делал, никогда не были политической заказухой. Все было только моей инициативой, инициативой моих соратников и сторонников. После моего возвращения из лагеря для детей-сирот зоны АТО, я был разочарован в рынке социальной активности в Украине.

Ты переехал в Киев, когда тебе было 17 лет и пошел доучиваться в НАОМА?

Нет, я не мог пойти доучиваться в НАОМА, потому что у меня не было сдано ЗНО, поэтому я попал в ДХСШ. Провел там год и параллельно ходил в Академию, посещал ее вольным слушателем. Мне удалось поступить в НАОМА только за счет моего энтузиазма, рвения и большого количества заинтересованных людей, которые просто делились со мной знаниями. 

Что тебе дала академия?

Хороших друзей, например, в лице моего учителя — Константина Павлишина. В Крыму я учился на графическом дизайне. Учась в академии на факультете вольной графики, мне всегда была интересна живопись. Костя повлиял на меня как на монументалиста и был для меня первооткрывателем. Он никогда не ограничивал себя в инструменте, чтобы высказаться. У него разные формы творчества. Мне кажется, он определенным образом повлиял на развитие альтернативного крыла в академии, в котором оказались я и мои друзья. 

Возможно, есть люди, которые в какой-то момент изменили твою практику?

Арсен Савадов в какой-то момент стал моим ориентиром. Считаю его человеком высокой морали, не потерявшим себя в век низменных культурных ценностей. Мне многие говорят, что если художник не меняется до 25-ти лет и у него нет никакого эксперимента в работах, то это сигнализирует о том, что у него нет развития. Я думаю, мои работы и подход — часть одного, большого проекта. Есть концептуалисты, а есть концепт-артисты. От авангарда я очевидно отличаюсь — у меня нет чего-то главного и, возможно, в этом моя ценность. Когда символ выходит и работает больше, чем второстепенные, композиционные вещи. Возможно, это поставангард некого рода. Я работаю, а время покажет.

Расскажи о своем круге художников, с которыми ты взаимодействуешь?

Сейчас я работаю и много советуюсь со своей командой.
Со времен учебы я обрел много крутых контактов, очень талантливых ребят, с которыми в какой-то момент сформировалась прочное творческое взаимодействие. Наш «костяк» это постакадемическая тусовка, которой в какой-то момент захотелось расширения границ, быть больше художником, мыслителем, чем ремесленником. Очень важно работать в общем ключе и в коллективных практиках искать решение вместе, а не ждать «вказівки» сверху. История знает много подобных кейсов, когда из тесного рабочего взаимодействия рождались исторически важные имена, объекты искусства и движения, меняющие свое время. Зимой прошлого года я,  Вася Федоренко, Виталий Хоменко и Денис Скуратовский с очень обширным кругом наших соратников приняли решение — строить первую в Украине незаангажированную кураторскую платформу, собрав группу единомышленников, которая, помимо своего творчества, занимается лоббированием интересов представителей креативных индустрий. Так и появился re:commute.

«Первую в Украине незаангажированную кураторскую платформу» — расшифруй пожалуйста это определение? И в чем новизна?

Мы — своего рода инструмент, вспомогательная цельная структура для молодых художников, культурных и общественных инициатив. Мы уважаем опыт предыдущих поколений и толерантно относимся к сложившимся традициям появления, становления и развития современного искусства в Украине на всех его этапах. Но сегодня мы хотим дать всем возможность прикоснутся к реальному современному искусству из первых рук, не обращая внимания на ценз или критику серьезных фигур Украинского арт-бизнеса, выступающих под чьим-то флагом. 

Расскажи про платформу re:commute. В чем ее основная задача?

Главная цель — последовательное развитие культурной инфраструктуры Киева и Украины. В связи с отсутствием кафедры современного искусства, как выпускники академии мы испытываем определенную моральную ответственность за это развитие. Мы не снобы, но реальность такова, что сейчас очень много людей, идентифицирующих себя как художников, стремящихся «отсвечивать» за счет эпатажа, что часто связано с отсутствием интеллектуального наполнения. Если мы эпатируем, это оправдано концептуальным наполнением, замыслом, философией работ наших резидентов. Дальше — больше. Много художников стремятся привлечь к себе вниманием фальшивыми эмоциями и переживаниями от безысходности. От того, что у них нет инструмента, определенной принадлежности к школе.

То есть для того, чтобы я была художницей, у меня должна быть принадлежность к школе и интеллектуальная подоплека какая-то?

Конечно. Композитор Гершвин говорил: «Для того, чтобы мне нарушать музыкальную грамоту, мне нужно было освоить ее досконально!». Для того, чтобы мне нарушать правила, мне нужно их знать.

Есть художники, у которых нет профильного образования. Я сейчас могу назвать очень много имен.

Дело в том, что сейчас украинское искусство в своей массе — это люди, которые уходят в обслуживание идеологии, неоправданный эпатаж или игру на чувствах других посредством политики. У нас сейчас много новых фильмов появляется, потому что легко играть на чувствах и за счет этого выезжать. А мы говорим о искусстве, которое можно оценивать по форме, подаче, контексту. Для этого не нужно уходить в такие крайности, как политику или инструменты, связанные с эпатажем. 

Давай теперь о твоей практике поговорим. 

Буквально вчера Борис Кашапов сказал, что считает меня генералом цвета. Я не люблю себя хвалить, но когда люди говорят интересные вещи, то я стараюсь их понять и проанализировать. У меня смешанная техника, авторская. Изначально я все сделал, чтобы меня не могли сравнивать ни с кем. Я не ограничивался в инструменте. Сейчас немного под другим ракурсом хочу посмотреть на изобразительное искусство — зреет моя коллаборация с фотохудожником Виталием Хоменко, полным ходом идет работа над серией NFT-объектов, ведь я хочу быть в числе пионеров среди украинских артистов в этой среде. Она многогранна и намного глубже, чем кажется, плюс находится в самом начале развития. 

Я стремлюсь к тому, чтобы в работах не было какой-то истории, которую нужно прочитать. Я хочу, чтобы мои работы были выводом.

Связана ли твоя техника как-то с твоим происхождением?

Мне кажется, что на каком-то этапе — да, оно из недр меня исходило и, возможно, этника имела место быть. Она была трансформирована: пересечение Востока и Запада. Я синтезировал это с андерграундом и его влиянием на меня. 

Как и какое именно влияние возымел андерграунд?

Я на три года ушел от всех социальных связей, закрывшись в себе и своем ближайшем окружении, тяжело переживая участь моей родины. Этот период дал мне возможность найти себя как художника, который находится в контркультуре. Спустя несколько лет продуктивной работы над собой и своими ценностями я обрел много важных контактов с абсолютно разными людьми, сильно повлиявшими на мое творчество и видение мира в целом. 

Не могу сейчас четко сказать что я — художник. Определенно, моя миссия сложнее, многограннее и вряд-ли попадет под какое-либо описание.

Ты много говоришь про эпатаж и политику, но сам же часто прибегаешь к этой формуле. В своих работах ты намеренно выходишь на политические темы или свою этническую составляющую?

Не считаю что в своих работах я «выезжаю» на политике, но отрицать политическую и социальную составляющие творчества я не могу. Когда ты пытаешься разобраться, как работать с какой-либо темой, именно социальный контекст дает тебе понять, насколько сложные на самом деле те или иные процессы. Тему социальных экспериментов из современников никто особо не раскрывал, к тому же все образы из моего творчества я видел наяву — за каждую свою работу я могу ответить. Главное быть, а не казаться, «имитировать» искусство. Это то, о чем я говорил ранее.

Если говорить о перформансе, то там более активно все-таки политика проявляется?

Нет, есть вещи здоровой морали. К примеру, сделать перфоманс в день памяти жертв геноцида. Я не рассматриваю это как политическую практику, а смотрю на это через мой моральный комплекс: какую я могу принести пользу, чтобы это опять не случилось. 

Расскажи, как появился перформанс? С какого этапа, момента и почему?

Журналист Осман Пашаев поделился идеей перформанса, посвященного годовщине геноцида крымских татар 1944 года. Тема для меня в тот момент была актуальной, поэтому у нас получился очень крутой, по-настоящему искренний проект. Ничего бы не состоялось без талантливых актеров PostPlay театра, молодых волонтеров, режиссуры Галины Джикаевой. Нам пошла на встречу УкрЗализныця, и на тот момент молодое Министерство информационной политики.

Очень интересно о первой персональной выставке услышать, как она появилась.

Мне было важно обойти стороной галереи в силу того, что я хотел первый свой шаг сделать самостоятельно. Не могу сказать, что это точно так и было, потому что со мной работает команда моих соратников и друзей из нашей кураторской платформы. На 4 месяц моего нахождения в мастерской мы организовали выставку. Это было пробное мероприятие. Выставка была анонсирована за 4 дня и в день открытия на нее пришло 250 человек, еще и в самый разгар эпидемии. Для меня это было неожиданно.

До этого были выставки, не такие центричные своим вниманием на мне, но были. Они имели несколько другой характер. Я был там приглашенным гостем. А эта выставка — момент моего прямого присутствия. Для меня самое страшное — занять одну позицию, остановиться и перестать развиваться. Сейчас я чувствую развитие. У меня есть два вектора: мое творчество и администрирование проектов, работа с резидентами, составление проектных заявок.

Что это были за работы, какой темой объединены, чему посвящены?

Был полиптих «Мираж», который находится уже в частной коллекции. Работа «Дух динамического сопротивления» — название моей дипломной работы: в центральной части композиции музыкальная шкатулка, а из нее будто выпархивает Дервиш (образ из суфийской мифологии), ему в ноги плетется дуло танка. Если говорить про образ, то я пытался раскрыть через него неизменные культурные ценности ХХI века, насколько сам Дервиш обречен, в руках он держит рыбу, которую будто подбрасывает и кидает, как свою последнюю надежду. А танк изображен в деформированной форме, он превращается в жабу, а на дуле танка висит сумка Chanel. Я хотел опошлить образ войны.

Почему?

Я хотел раскрыть образ творческой единицы, живущей в непрерывной борьбе за право быть собой. 

Давай перейдем тогда к конфликту в академии: с чего он начался, на каком он этапе сейчас?

У меня нет никакого конфликта. Меня многие спрашивают: «За тобой, наверное, кто-то стоит, что ты так серьезно продавливаешь?». На самом деле у меня очень повышенное чувство справедливости. Я склоняю перед академией свою голову и очень признателен за все то, что она мне дала — великолепных друзей, огромное количество связей.

Но в академии мафия, а Игорь Дудник пришел даже на выборы ректора академии. При том, что была реакция обширного круга людей, которые имеют какой-то статус в обществе. Сказать, что я как-то обижен… Я считаю, что даже когда ты проигрываешь, но достойно, то тебя все равно будут уважать. Ты пошел против системы.

Изначально мы хотели в академии занять роль людей, которые заинтересованы в построении проевропейской инфраструктуры, диалога с руководством академии, но столкнулись с нежеланием что-либо менять от студенческого большинства, контролируемого коррумпированным руководством. 

Расскажи, о своих планах как художник, о каких-то будущих проектах, о которых можно сейчас говорить.

Сейчас мы с Виталием Хоменко работаем над проектом с участием представителей украинского шоу-бизнеса. Раскрывать имен не буду.

Все время расширяем список наших резидентов и плавно подходим к итогам года существования нашей платформы — первой коллективной выставке.

Хочу реализовать пленер — «Портал Крым». Проект был представлен на «Крымской платформе», которая проходила этим летом в Киеве. Как я говорил ранее, у нас нет никакого культурного присутствия в регионах Украины, например, Херсоне. Мы уже получили ответы от весьма известных европейских авторов, которые бы хотели дать свою рефлексию. «Портал Крым» — пленэр, собирающий художников из Украины и со всего мира на пляже Арабатской стрелки. Мы дадим возможность работать в едином пространстве на протяжении 10-ти дней, где каждый найдет свой визуальный выход к Крыму, географически находясь на самой крайней точке рубежа. 

Сама Арабатская стрелка во время конфликта какое-то время находилась под контролем другого государства и очень важно показать даже местным «громадянам», что они часть новой экосистемы.