Про ідею створення

Євген Штейн: До начала «этого самого» мы общались.

Євген Валюк: Мы вместе учились в НАОМА, общались и понимали друг друга. С большинством наших однокурсников мы не смогли найти общий язык — это закостенелый ВУЗ, там невозможно было работать, особенно на последних курсах.

Є. Ш.: Тогда мы активно искали альтернативную площадку для продолжения наших практик, Женя нашел подходящий вариант — завод на Кирилловской 65. Как оказалось, на тот момент это была самая выгодная аренда в городе.

Є. В.: На завод много кто заехал, но через год-два все разъехались. Мы не особо коммуницировали с «соседями», у всех были свои практики и сложно было понять, кто чем конкретно занимается. Через какое-то время мы втроем начали делать выставки, сотрудничали с «белыми кубами», привлекали других художников в наши проекты. Со временем нам начало казаться, что это все бесполезно, особенно при отсутствии рынка искусства. Тогда у нас уже были созданы страницы в социальных сетях и появилась мысль заниматься тем же, только у себя — без поездок, траты времени на общение и договоренности с институциями.

Наша первая выставка на локации была посвящена детству на заводе. Мы нашли различные вещи, объекты, которыми могли играть дети, а также документацию того, что обязательно должно быть на хлебопекарном предприятии.

Є. Ш.: Наше детство 1990–2000-х годов в основном проходило на заброшках и лучшими игрушками для нас были остатки производства. Я лично предпочитал именно такие места — там было интересно, страшно, загадочно. Наверное, этот проект был не вполне осознанным.

Є. В.: Это был отправной проект. Настя показывала свои детские рисунки, которые ее мать бережно сохранила. Тогда мы случайно открыли выставку в день города — посетителей оказалось гораздо больше, нежели мы планировали, и поскольку это было первое событие, которое мы организовывали без галерейных сотрудников, было интересно.

Про вплив місця на практику

Є. В.: Конечно, место повлияло. Мы хотели уйти от таких вещей, как, например, в сообществе «БЖ-АРТ» есть привязка к названию улицы.

Мы не обращали внимание на исторические факты прошлого при создании инициативных мест, нас интересовала именно эта локация и вещи, которые там происходили.

Частично мы взяли себе это название, но то место, где мы находились, так не называлось, оно называлось «Цех № 2» — в названии слова «хлеб» или «хлебобулочные изделия» никогда не присутствовало. Нас интересовала история — мы делали запросы в Госархив, нам приходили крошечные данные, потому что никакой информации не сохранилось, мы пытались их как-то классифицировать, чтобы понять, что там происходило.

Є. Ш.: Нам было интересно понять, где мы находимся и почему, что происходило с этим местом. У нас появился интерес к исследованию самого завода, тогда еще можно было, пройдясь по этим цехам, найти документацию, плакаты, благодаря чему появилась своя интерпретация места.

Иногда артефакты, которые мы находили, мы использовали как часть каких-то проектов или как отдельные реди-мейды. Там состоялось какое-то такое самосознание.

Є. В.: После этого у нас появился интерес к различным промзонам. В апреле мы, например, сделали выставку Максима Гончара «Літнє начиння», которая косвенно связана с промзоной на улице Пшеничной — Заводом столовых приборов имени Дзержинского (ЗСПИД).

Про учасників і спільноту

Є. В.: В основном нас трое, но, например, с организацией биеннале Art Bread нам очень помогали Егор Анцыгин, Анна Ануфриева, Максим Гончар и Илья Чулочников. Такое мероприятие, где участвует 54 художника, невозможно организовать втроем, но вчетвером можно попытаться.

В 2018 году у нас была попытка создания масштабного проекта с такой немножечко институциональной критикой различных событий, где есть призы размером в 30 000 гривен. Для нас это была попытка воссоздать что-то похожее, но со своим бюджетом — у нас было 7 килограмм мелочи и мы решили с этим поработать и организовать выставку Hlebzawod Art Prize.

Є. Ш.: Цель была не деньги.

Є. В.: Выиграл Евгений Коршунов. Вообще для нас это было одно из первых звучных мероприятий, где участвовало много художников. Михаил Алексеенко решил помыть пол на открытии и это классно работало с посетителями — многие из тех, кто приходил, спрашивали, почему мы не помыли пол до выставки. У него был свой маршрут от входа до места, где мы раздавали медали всем, кто к нам хорошо относился. Там витал дух непотизма, медали получали те, кто нам не хамил, не обижал и не делал гадостей. Мы раздали много медалей, у нас есть книга с подписями всех, кто их получил. Единственный обладатель двух медалей — Егор Анцыгин.

Про формат та роботу з художниками

Є. В.: Наш приоритет — это работа с молодыми художниками, с которыми можно сделать что-то интересное. У нас были опыты, наверное, 3-х годичной давности, может, даже больше, когда художник делал все, что он считает нужным, а мы были не против. Потом у всех возникали вопросы зачем и почему. Поэтому оглядываясь на какие-то такие промахи, мы поняли, что так работать невозможно. Получался абсолютный эксперимент, а нам это не интересно.

Є. Ш.: Нам интересно работать с молодыми, открытыми для экспериментов в сфере искусства художниками, с теми, с кем у нас есть общие интересы и взаимопонимание и теми, кто работает с тем же материалом, что и мы: занимается исследованием промзон, либо других аспектов, связанных с постсоветским наследием.

Є. В.: Но есть много других тем, с которыми мы работаем. Например, Антон Саенко со своими подругами хочет сделать выставку, которая будет касаться более тонких моментов — это не относится к промышленному наследию, но интересно нам, потому что мы с этим сталкивались в каких-то своих личных практиках.

Мы не пытаемся застрять на промышленном наследии — «нахлебии», как это может показаться.

С хлебом у нас было связано только три выставки, решающая часть, конечно, была связана с промышленным наследием. Но мы не упираемся куда-то каким-то рогом, мы хотим, чтобы это выглядело как живое пространство, а не как проект одного художника или куратора, который четенько выдержал его в своей идентичности.

Є. Ш.: Обычно с теми, с кем ты общаешься, у тебя налаживается «мост» общения — ты его лучше понимаешь и возможно, если его проект на этапе идеи выглядит как-то неуместно, ты знаешь, что с этим можно работать.

Є. В.: Да, ты понимаешь, что автору можно доверять. Ты примерно знаешь, чем он занимается и чего от него ожидать.

Нам постоянно на почту приходят сообщения с портфолио и описаниями работ, но мы пока ни с кем не наладили сотрудничество в таком формате. Обычно мы рекомендуем другие галереи, в которых художники могли бы сделать выставку, аргументируя это тем, что у вас очень прекрасные работы, но у нас все же не тот формат.

Мы делали галерею не для того, чтобы стать частью рынка или еще что-то.

Є. Ш.: Цели заработать у нас нет. То, что мы получали, часто не перекрывало даже расходов.

Є. В.: Нам интересно то, что мы остались последние на территории Киева, многих других хороших галерей на Троещине, Куреневке уже не существует. Есть сквоты, это всегда положительно, но мы не ставили себе задачу заниматься сквотированием.

Нам было интересно создать инициативу, которая для себя сможет решить, чем она занимается, что для этого нужно и что-то произвести.