С какими проблемами сталкиваются современные украинские музыканты? Понятно, что ковид все поменял. Но интересна и ваша оценка ситуации в стране в доковидном состоянии. Насколько слушатель, например, интересуется в Украине независимой или академической музыкой и насколько готов ее поддерживать на том или другом уровне? 

Шмурак: Я думаю, что не имеет смысла говорить о жизни украинского музыканта в отрыве от экономики и политики Украины. Институции беднее и слабее, чем в европейских странах и России. От прежних империй, в составе которых была Украина, достались осколки традиций и преемственности: статус институций, остатки доверия к образованию, премиям, званиям. Но их слабость и бедность у одних вызывает апатию и желание уехать туда, где и статус выше, и денег больше. Другие пытаются создать новые институции, горизонтальные связи. Как правило, это не приводит к долгосрочным последствиям, длинным историям. Очень слаба или, по крайней мере, слабеющая наука. Нет внятной государственной культурной стратегии.

Следствие: почти мёртвая сфера современной академической музыки, очень слабый рынок «обычной» академической музыки — нет классных оркестров, залов, инструментов. Нет среднего класса, и некому во множестве платить за качественный культурный продукт. Есть инди-коллективы, в основном в Киеве, чуть меньше — в других культурных центрах (Львов, Одесса, Днепр, Харьков). Множество коррупционных кормушек: вузы, филармонии, творческие союзы, фестивали, оркестры, ансамбли. Но вся эта лакуна создаёт интерес, как я выше сказал, к альтернативным, независимым формам. Очень душевная сцена танцевальной и электронной музыки.

Есть множество музыкантов, которые зарабатывают деятельностью или музыкой А, и в свободное время делают музыку Б. Но это, насколько я знаю, встречается и в других странах. В Украине это особенно актуально из-за разрыва между заработками на глобальном рынке (IT, например, и музыка для кино, игр, рекламы) и местными затратами на еду, транспорт, технику. То есть можно получать несколько тысяч евро за айти и в свободное время тратить сотни евро на музыку «для души» или для своей ниши.

Много дикости: несоблюдения авторских прав, нехватки менеджмента, кураторской работы. Но вернусь к той мысли, с которой начинал ответ: не имеет смысла отделять музыку и музыкальную индустрию от общей ситуации в стране. При этом, что важно, я не идеализирую Запад и Европу в частности. Просто там всё устроенней, больше возможностей и более понятные правила игры.

Шпудейко: Одной музыкальной практики с универсальными проблемами в Украине нет. Нет её и во всём мире. Единственный способ узнать о настоящих проблемах украинских музыкантов и музыканток — спросить их об этом, каждую и каждого. Иначе будет как в одной польской карикатуре: заседают политики, все мужчины за 60, и председатель спрашивает, кто будет репрезентировать женщин в этот раз. Назову три проблемы, с какими сталкивался  сам и с какими со мной делились мои коллеги:

1. Отсутствие юридической и финансовой грамотности. Не только артисты, но и некоторые лейблы работают без ясного понимания, какими правами они обладают, как ими управлять и получать выгоду, что делать в случае их нарушения. Иногда доходит до крайностей, когда лейбл выпускает материал артиста вообще без контракта, на устной договоренности. Это также сказывается на недополучении доходов в будущем. Как много артистов состоят в performance rights organisation (PRO)? У скольких артистов есть издатель, который бы занимался размещением их музыки в различных медиа?
2. Отсутствие поддержки государства. Начиная от тотального непонимания потребностей музыкантов-фрилансеров, что отражается четче всего в налоговом законодательстве, и заканчивая отсутствием стипендий, грантов, действительно полезных музыкантам, а не хорошо выглядящих на бумаге. В Украине музыкой профессионально занимаются, как правило, не благодаря государству, а вопреки. По крайней мере, такая история у меня. Если посчитать, то Великобритания, её институции, лейблы, кураторы инвестировали в меня несоизмеримо больше, чем Украина. 
3. Дефицит менеджеров и агентов при профиците артистов. Когда я говорил на эту тему со знакомой музыканткой из Берлина, она очень удивилась, так как в Берлине «на одного музыканта десять менеджеров». В Киеве ситуация противоположная. В результате на плечи артистов, помимо производства музыки, ложится менеджмент и букинг. Часто и работу по проверке и оформлению договоров необходимо выполнять самостоятельно. С одной стороны, эти навыки определенно полезны, с другой — это может быстро привести к выгоранию у профессиональных музыкантов, потому как на музыкальную практику остается, может быть, еще меньше времени, чем у артиста-аматора, занимающегося музыкой в свободное от основной работы время.

Насколько украинская музыка (та, которую вы делаете и та, которую слушаете) двигается в тренде того, что происходит в других странах? Есть ли какой-то разрыв, связанный с неразвитостью рынка, институций, бедностью, в конце концов, украинской музыки от того, что происходит в успешных странах? Где заниматься музыкой проще как профессией? Сегодня, как мне кажется, присутствует определенный интерес к тому, что происходит на периферии. Не знаю, со всеми ли жанрами это происходит, но в отношении электронной музыки такой тренд наблюдается. 

Шмурак: Частично ответил в предыдущем ответе, продолжу. Если говорить о разрывах и соответствии неким «стандартам», то мне не хватает компетенции ответить по всем жанрам. Кроме того, непонятно, на какой именно рынок равняться как на сопоставимый. На польский, российский, турецкий?

Говоря об идентичности: учитывая размеры страны и её вовлечённость в былые времена в разного рода имперские фреймы (австрийский, польский, российский в частности), у нас нет совсем уже мелкой, экзотической идентичности, вроде современной Монголии или островных государств типа Исландии. Мы для внешнего наблюдателя, скорее, крупный осколок хорошо известных историй. Какие-то отдельные локальные феномены, конечно, есть. Есть мода на дикий, прямой фольклор. Началась с Балкан в XX веке, перекинулась на Украину в XXI веке. Есть мода на New East. Но это уже не только в музыке — это вместе с фотографией, fashion, видеокультурой, кино, клубами, да и lifestyle в целом.

Интересно, кстати, — я не знаю ответа на этот вопрос — есть ли для внешнего наблюдателя нарратив кардиоцентричности, душевности, импульсивности в украинской культуре и в музыке в частности? С карнавальностью всё понятно, — Верка Сердючка в своё время в ряде голливудских фильмов прошла на ура — а вот что с душевностью? Многие украинские композиторы и, наверное, не только композиторы пишут душевную, сентиментальную музыку, которую они иногда называют сакральной, духовной и так далее.

Шпудейко: Повторю, что одной украинской музыки не существует. В Украине огромное количество разных музык, иногда не имеющих друг с другом почти ничего общего. Какие-то практики в тренде, какие-то — нет, в зависимости от конкретной артистки или артиста. Аутентичные вещи встречаются как и в «центре», так и на «периферии». Музыка, которую делаю я, пожалуй, полностью игнорирует украинский контекст. Она, скорее, укоренена (сейчас, по крайней мере) в западноевропейском контексте и, возможно, вписывается в тренд на нишевых электронных сценах по переосмыслению, реинтерпретации или пландерфонической работы с материалом из западноевропейской музыкальной истории. К примеру, можно вспомнить Mahler Remix от Fennesz, Virgins от Tim Hecker или A Late Anthology of Early Music от Jennifer Walshe.

У меня есть впечатление, что за последние 20 лет изменилась культура прослушивания музыки. Нету ли у вас такого ощущения? То есть сегодня люди слушают больше — все равно, о каком жанре идет речь — свою любимую музыку как обязательный фон к повседневной жизни. Такое было и во времена плееров, дисков, но благодаря гаджетам, ютубу этот процесс углубился. Музыка стала еще более близким другом нашего одиночества, чем это было в культуре прослушивания лет 15 назад.

Шмурак: Во-первых, ситуация слушания стала более персонально ориентированной, во-вторых, появился контекст социальных сетей. Вместо нескольких больших ритуалов (классический концерт, театр, рок-концерт, рейв, школьная дискотека, гитара под костёр, корпоратив, слушание винила или магнитофона в квартире, радио в машине) появилось значительно больше связей с культурой соцсетей и видеоформатов. Клипы, Instagram, TikTok, телевидение, веб-сериалы.

И создание, и воспроизведение музыки стало общедоступным. Отсюда, думаю, расцвет хип-хопа и альтернативной танцевальной музыки — эти жанры работают с семплами (готовыми кусками музыки) и простыми настройками компьютеров и диджейских вертушек. Они не требуют физических усилий при звукоизвлечении, вокальных в том числе.

Стриминги и агрегаторы, насколько я понимаю, многих сейчас беспокоят. Во-первых, экономически (много берут, мало дают), во-вторых, информационно: теряется непосредственная связь с артистом и контекстом. Всем рулят монополии и хайп.

Касательно фона повседневной жизни: у меня лично радикально другой опыт. Я слушаю музыку только эмоционально включённо и интеллектуально вовлечённо. Музыку на фоне терпеть не могу. Но это чисто мои особенности.

Шпудейко: Музыка превратилась в эмбиент. Радикальный жест у Сати трансформировался в занятный эксперимент у Ино, а затем метастазировал в новую парадигму слушания в наше время. В современных городах мы сталкиваемся с большинством музыки как с задним фоном, она доносится из проезжающих мимо автомобилей, из аудиосистемы в ресторане или спортзале, из плейлиста в стриминговом сервисе во время нашей работы, невозможно себе представить фильм в кинотеатре или рекламу без музыки. Парадоксально, но те же технологии, превратившие музыку в задний фон, подарили нам возможность предельно интимного её слушания. Мне кажется, что многие жанры родились именно после «интровертизации» музыки. До появления персонального аудио музыка была экстравертной activity, социализацирующей. После появления персонального аудио стали появлятся целые интровертивные, даже асоциальные жанры, «музыка для наушников», редко или даже вообще не исполняемая вживую. Хёйзинга в «Осени средневековья» нашел у человека позднего средневековья поразительно широкий диапазон чувственности, способность испытывать трепет, проникающий до глубины души, быть искренне тронутым тривиальными, на наш взгляд, вещами, соседствовала со способностью на нечеловеческую жестокость. Возможно, парадоксальность современной парадигмы слушания имеет сходную природу. Интересно, чем именно она сменится. К примеру, в 2020 году была рекордная продажа виниловых пластинок, их продали больше, чем когда-либо в истории. Как известно, виниловые пластинки как медиум подразумевают как раз вовлеченную, не фоновую практику слушания.

Если расширить тему культуры употребления музыки и шагнуть дальше в культурологические степи, видите ли вы какие-то изменения, например, в том, как музыканты подходят к текстам? В самых разных жанрах. Или, например, претерпели ли изменений отношения слушателя и автора? Можно ли сравнить то, что происходит в других сферах культуры (кино, литература, сериалы, компьютерные игры etc) с тем, что происходит в современной музыке? 

Шмурак: Меня бесит, что тексты стали очень сложными. В хип-хопе, в инди-попе. Без пояснительной бригады не разберешься. У меня ностальгия по простым, бессмысленным, но душевным текстам поп- и рок-музыки. Я и сам такие люблю писать в моём проекте «истерический дог». Ещё точно не знаю, вернусь ли я к этому проекту, но если вернусь, постараюсь внести свою лепту в упрощение мира.

Касательно сходства идейных изменений в музыке и в других медиа за последнее время. В моём информационном пузыре как-то соединяется таргетирование сериалов и прочих экранных продуктов по идейным нишам и резкий расцвет нишевой музыки. Совпадение? Не думаю. Думаю, ключевой фактор — Интернет и Big data. Производитель в сто раз точнее представляет себе потребителя и подстраивается под него. Спецификация атрибутов, тем. Изменилась celebrity culture — она стала, скорее, influencer culture, то есть люди ближе к своим кумирам, крашам.

Шпудейко: Редко отношусь к тексту с должным вниманием, к сожалению (или к счастью). Отмечу только царствие интертекста, многие популярные песни просто невозможно понять без знания большинства отсылок, не только к популярной культуре, но, всё чаще, к личной истории или мифологии артиста / артистки, ранее выпущенным песням или трекам других артистов. То есть, степень сложности интерпретации текста непосвященными приближается к структуралистам. Это я пишу сейчас о популярной музыке США, конечно. Хип хоп и r’n’b. Если взять, например, норвежский поп, то там другая работа с текстом. Обычно куда более модернистская что ли по сути, или даже романтическая.

Расскажите поподробней про свой опыт подкастинга в рамках «АШОШ». Собственно, расскажите и про саму идею проекта. Легко ли такому достаточно интеллектуальному контенту находить свою аудиторию в украинских реалиях?

Шмурак: С моей точки зрения, это не интеллектуальный контент. Это простые, внятные, доступные разговоры о музыке и культуре, часто с юмором. Идея проекта родилась как сопротивление ковиду. Что можно делать, если нельзя играть концерты и читать лекции? Записывать подкасты.

Подкасты мы выпускаем каждую неделю. Берём темы — новости, вопросы от подписчиков и слушателей, и музыку, которую нам присылают на разбор. У нас позиция: не снобить, не истерить, без желтухи, без сильной оценочности.

Записываем подкаст, кстати, дистанционно, по Интернету, — экономия времени на дорогу и снижение риска заразить и заразиться.

Аудитория пока что измеряется тысячей слушателей с небольшим. Потенциал расширить аудиторию, конечно, есть. В крупных городах есть люди, стремящиеся к образованию, расширению кругозора, к критическому мышлению.

Параллельно с подкастами мы ещё выпускаем влог по истории музыки. Короткие, от 20 до 40 минут, выпуски с чёткой тематической рубрикацией. Пока сделали Древний Мир…

… и Средние Века. 

С января и до лета планируем выпустить Возрождение, Барокко и Классицизм, а уже с осени и до конца 2021 выйдут Романтизм и Модернизм. Таков план, а что случится на самом деле — посмотрим.

Что на счет новых проектов? Чем планируете заняться в будущем?

Шмурак: В 2021 году у меня лично много музыкальных планов. Впрочем, много музыкальных планов у меня было и на 2020 год. Ха-ха. Но не только ковид их отменил. Ладно, надеюсь на лучшее. И в мире, и в своей жизни.

На 2021 у меня большой фортепианный проект — запись, релиз, концертные реализации. Это возвращение к композиторству, «нотной» логике и моей привязанности к фортепиано как инструменту. Привязанность вполне объяснимая, учитывая, что я был пианистом с 1993 по 2016 годы. Название проекта на момент интервью (конец 2020) ещё не утверждено. Запись планирую весной 2021, концертные реализации с конца весны, а выпуск студийной версии, наверное, осенью 2021, — как пойдёт.

Также весной — летом у меня в планах музыка к фильму. Фильм Даны Кавелиной. Это киевская режиссёрка, художница, перформерка и активистка с очень ярким, красочным, привлекательным художественным языком, что сочетается с достаточно радикально политизированной позицией по идентичностным вопросам. Это противоречие (если это противоречие, конечно) меня заинтересовало. Фильм выйдет, скорее всего, уже в 2022.

На основе музыки к этому фильму я хочу построить свой следующий релиз. Это будет lo-fi электронная музыка, построенная на нарезке и обработке записей существующей музыки, а также домашних записей моих песен (2013-2017). Я их негромко пою и сопровождаю на пианино или клавишном синтезаторе. Пример такой музыки — трек 2019 года «Из чистого стекла».

В январе 2021 у нас с Олегом и ещё двумя музыкантами из Берлина небольшое исследование (онлайн-резиденция) на тему звуков города и ощущения локдауна. Олег достаточно давно интересовался темой звучания городов, звучания бытовых пространств. У нас было несколько проектов на эту тему. Пока не знаю, куда именно нас это исследование приведёт — к чему-то более чувственно-музыкальному, или к более социально критическому, может, аналитическому.

Летом 2021 мы еще с Олегом планируем начать работать над продолжением проекта «Подслушанный музей». Это сотрудничество с Национальным художественным музеем Украины (Киев). Анализ акустической составляющей картин. Как может звучать мир, который создал в своей картине художник. Описал существующий или создал фантазию. Наше представление о звучании картин воспроизводятся из колонок. Колонки находятся в зале, где размещены картины. Посетители могут присоединить к своему чисто визуальному восприятию наши аудиальные идеи. В этом проекте мы планируем сотрудничать с вокалистами. То есть составить эти воображаемые звуковые ландшафты из семплов человеческих голосов. 

Какой бы совет вы дали молодому музыканту из Украины, который хочет заниматься музыкой серьезно? 

Шмурак: Есть три пути.

Первый — встроиться в существующие институции, производящие музыку. Филармонии, вузы, оркестры, телевидение. Плюсы: стабильность денег и коллеги по теме. Минусы: нафталин, коррупция, из-за чего часто — ощущение отставания.

Второй путь: музыка как бизнес. Таргетировать себя и свою аудиторию. Увидеть свои сильные стороны, умения. Долго и упорно создавать свой саунд, свою аудиторию, коммуницировать через соцсети. Тут может быть сотрудничество с лейблами, сотворчество с другими музыкантами. Обязательное условие — многолетнее упорство и сотрудничество с профессионалами. По звуку, оформлению, сценографии, свету и так далее. Плюсы этого пути: вы сами пишете свою историю и управляете своим продуктом. Минусы: чем больше масштаб бизнеса, тем больше компромиссов. Ещё один минус: этот путь точно не подходит тем, кто быстро выгорает и обесценивает. Без терпения тут никуда.

Третий путь: зарабатывать чем-то другим (IT, другой бизнес) и свободное время тратить на самообразование и приятную себе музыкальную сферу. Это может привести к очень приличным результатам. Плюсы этого пути: у вас есть запасной аэродром. Минусы: ограниченный ресурс времени на повышение своего чисто музыкального уровня.

Теперь советы. Исходя из моего опыта, я могу посоветовать ценить то, что уже сделано и не бояться. Не врать самому себе, не пытаться соответствовать чьим-то ожиданиям. Неважно, под кого прогибаться: под рынок, под коррупционную кормушку или под богемно-экспертную тусовочку. Также важно осознавать свои потребности и ресурсы, которые вам нужны. Нельзя, увы, бросить все ожидания на один фронт и забыть про другие. Угрозы выгорания, финансовой ямы, репутационных потерь и так далее.

Шпудейко: Что именно означает «серьезно»? Зарабатывать музыкой деньги? Достичь мастерства? Получить признание? Производить новые смыслы? Стать знаменитостью? Или другой вариант? Всё это разные пути и разные советы. Так как уточнения нет, вот восемь практических советов, основаных на ошибках моей карьеры: 

1. Одновременно с первым выходом музыки (или музыки, в записи которой вы принимали участие), а ещё лучше заранее, вступите в организацию по охране авторских прав (performance rights organisation / PRO) и зарегистрируйте в нём те работы, которые будут выходить. Это необходимо для того, чтобы получать роялти, которые вам будут выплачиваться каждый раз, когда ваша музыка где-нибудь звучит. Роялти это важный источник пассивного дохода в долгосрочной перспективе.
2. Не торопитесь выпускать музыку на лейбле, взвесьте все за и против.

Особенно это касается музыки с коммерческим потенциалом, даже на нишевых сценах. Стандартный контракт с независимым лейблом распределяет всю прибыль 50/50 между лейблом и артистом. При этом вы получаете свои 50% только после того, как лейбл покрывает все свои расходы на производство.

Ранее это было оправдано тем, что лейблы финансировали запись музыки, оплачивали аренду студий, работу сессионных музыкантов, звукоинженеров и так далее. Сейчас многие музыканты записывают музыку сами, без участия лейблов. Посчитайте свои расходы на запись, даже если вы записывали альбом у себя дома в свободное время без участия других музыкантов, предложите лейблу учесть ваши расходы.

Вы отдаете половину своего будущего дохода и часть своих прав — что вы получаете взамен? Возможно, у лейбла есть промо ресурсы, которые вам сейчас не по карману? Или, может быть, аудитория лейбла значительно больше вашей? Или ваш материал настолько нишевый, что вы уверены в том, что он никогда не будет коммерчески успешным? Или, может быть, это небольшой дружественный лейбл и у вас нет никакого коммерческого интереса?

3. Сколько просить за написание музыки?

Вот среднерыночные расценки. Можно следовать простому правилу: чем больше у вас заказов, чем больше вы заняты — тем выше цена. К примеру, если вам не хватает работы, то цена может быть ниже среднерыночной. Если у вас столько работы, что отказываетесь от новых заказов, то цену можно поднять выше среднерыночной.

4. Если вы работаете с заказчиком из США, вам могут предложить work for hire (WFH) контракт. Такой контракт лишает вас прав собственности на произведения, которые вы создаете в рамках такого контракта. Правообладателем становится ваш заказчик. Это означает, что вы лишаетесь всех роялти и не можете управлять судьбой произведений в будущем. За такие контракты предлагается большее вознаграждение, но стратегически это почти всегда проигрышный вариант. Постарайтесь найти хотя бы какие-нибудь рычаги влияния, чтобы выбороть себе авторские на будущее.
5. Шансы на получение заказов, попадание на лейбл или фестиваль существенно увеличивает знакомство с заказчиками. Нетворкинг в этой индустрии решает почти всё, и интровертам, особенно страдающим от social anxiety, приходится очень тяжело. В большинстве случаев заказчик обратится к одному из хорошо знакомых артистов, а не к тому, кто, возможно, напишет музыку лучше. На длительные поиски идеального исполнителя зачастую нет времени.

Это, конечно, не значит, что если вы не будете социально активными, то у вас не будет вообще заказов, просто у социально активных их будет больше.

Вы можете писать насколько угодно талантливую музыку, но если её мало кто слышал, а вас мало кто знает, шансы получить заказ или лицензирование останутся небольшими.

6. Вообще то, что «хорошая» музыка будет сама себя продавать — одно из самых распространенных и опасных для душевного здоровья заблуждений. Кроме очень редких исключений, стать которыми можно с такой же вероятностью, как и выиграть в лотерею. За известной музыкой, как в мейнстриме, так и на нишевых сценах, всегда стоят промо ресурсы. На Spotify каждый день появляется 40000 новых треков. Каждый день. Сорок тысяч. Какой шанс, что именно ваш трек заметят сегодня?

Безусловно, хорошую музыку проще продвигать, на её продвижение уйдёт значительно меньше ресурсов, но без посторонней помощи ей не обойтись.

7. Сформулируйте свою идентичность.

Это то, что позиционирует вас среди уже хорошо известных артистов и одновременно сообщает то, чем вы уникальны. Первое важно для того, чтобы понимать, какую именно нишу вы занимаете в уже существующем современном музыкальном ландшафте, и легко вас в нем идентифицировать. Второе важно для того, чтобы понимать, чем вы отличаетесь от других артистов в своей нише, в чем ваше отличие, что вы делаете, чего не делают другие. Ну и, в конце концов, это важно для того, чтобы на вопрос о том, какую музыку вы играете, перестать неуверенно бормотать «техно» или «эмбиент» или, что еще хуже — «моя музыка вне жанра».

Если с этим возникают трудности (это нормально), используйте для начала простую формулу от Berklee: «this artist is example A meets example B with a healthy dose of this unique differentiator». То есть, вы можете представить себя на пересечении двух известных артистов A и B, с уникальным дифференциатором, который делает вас вами.

Зачем это нужно? Для людей, с которыми потенциально возможно сотрудничество, ваша музыка будет не всегда первой точкой контакта. Часто это бывает личный разговор, вебсайт, биография, пресс кит, или рецензия. Умение ясно, ярко и кратко рассказать о том, чем вы занимаетесь, незаменимо в подобных ситуациях.

Используйте описание своей идентичности в начале биографии. Саму биографию лучше всего построить вокруг самых ярких фактов вашей карьеры, с использованием большого количества цитат. Если ярких фактов и цитат нет, то можно больше написать о художественном видении и художественных целях.

8. Создайте электронный пресс-пакет и сделайте его доступным (например, на Google Drive). Он должен содержать:

Несколько качественных фотографий в большом разрешении, на которые у вас есть права (это важно, потому что иначе их нельзя использовать в публикациях). Если нет бюджета на фотосессию, можно попробовать сделать самостоятельно или договориться с друзьями-фотографами.

Биографию.

CV или портфолио.

Ссылки на музыку (стрим).

Технический райдер (в случае, если вы высылаете пакет букеру или организатору)

Если пофантазировать и поупражняться в футурологии, какое будущее вы видите у музыки? Появление каких, может, технологий, кардинально меняющих опыт восприятия или создания музыки, вы ожидаете в будущем?

Шмурак: После кризиса обычно бывает застой. Застои приводят к всплеску протестной культуры. Предвижу с 2025 или с 2030 больше социального и политического протеста в музыке.

В противовес крайней политизации и истеризации, будет сопротивление интеллектуальное. Больше сложных или просто спокойных вещей с отсылками. В известной мере я, наверное, если доживу, буду в этом лагере.

Ещё. Уже начался процесс, но он только усилится. Взаимовлияния медиа и цеховых корпораций. Больше кросссекторальных проектов. Сотрудничество музыкантов и саунд-артистов с экранными медиа, с играми. Музыка и звук как мерч. Будет падать роль чисто звукового медиума в музыкальной индустрии. Всё больше видео, AR и так далее. Музыка станет максимально визуализированной, тактильной, телесной.

Если когда-нибудь мы придём к тотальной легализации психоактивных веществ и нейроинженерии, думаю, очевидно, что музыка, как один из наиболее интуитивных и чувственных медиумов, будет активно задействована на этом рынке. Синкретизм восприятия. Это, скорее, будет не инновация, а возвращение к истокам. К пещерам, шаманизму.

Через несколько лет — максимум через 10 — мне кажется, должна полностью упасть тема страха или смущения перед нейросетями и программируемой музыкой. Включение сложных систем и нейросетей в том числе в процесс производства музыки станет нормальным и перестанет быть модным.

Киберпанк будет только усиливаться. Дигитализация попытается поменять образование, в том числе и музыкальное. Зачем ходить в усть-перепиздюйскую музыкальную школу, если можно, не выезжая из Усть-Перепиздюйска, пройти онлайн-курс Беркли или Джулиарда? Но не забывайте и про «АШОШ».

Ещё больше усилится перфекционизм и детализированность в классической музыке и других акустических, точнее, механических, то есть не электронных жанрах. Ещё ближе к телу, инструменту, ещё ярче эмоции восприятия. Возможно, это станет новым стандартом, как в своё время пластинки и диски. И так же, как пластинки и диски, это будет обратно влиять на персональный тактильный, акустический и механический опыт в репетициях и импровизациях.

Я лично мечтаю о возможности таких платформ в Интернете и таких рыночных решений, чтобы можно было слушать-смотреть концерты в изумительно полном и подробном звуке, переключаясь с микрофона на микрофон, с камеры на камеру. Как бы летать в зале множественными телами и ушами. 

В ближайшие опять же годы придёт ещё больше редакции политического и идентичностного. Это в первую очередь затронет глобальный рынок. Подстраиваться под Китай и другие подобные полузакрытые рынки, и при этом удовлетворять актуальные западные политические повестки станет сложнее.

Возможно, будут и антиглобалистские тренды: сопротивление монополизации, например, стриминг-сервисов, мейджор-лейблов, социальных сетей. Тайные общества по передаче физических носителей с подходящим случаю мерчем. Это уже происходит в Украине с рынком книг: российские книги завозятся поездами и автобусами персонально, а затем продаются в маленьких комьюнити. Почему бы не экстраполировать эту ситуацию? Какие-то альбомы, возможно, будут распространятся только в даркнете.

Шпудейко: Не люблю кухонные упражнения в футурологии, но мне симпатично видение будущего музыки Аттали, представленное в его книге «Шум: политическая экономия музыки». Не в том смысле, что такое будущее мне нравится, а в том, что я все чаще нахожу следы хоровода из «Битвы Масленица и Поста», иногда в самых неожиданных местах. Потому, возможно, будущее не за профессиональной музыкой, а за плотно переплетенными горизонтальными, музицирующими в свое удовольствие сообществами. Здесь, конечно, вспоминается и «Конец времени композиторов» Мартынова, потому, может, это не столько о пророчествах, сколько о нас и нашем времени, наших опасениях, травмах и надеждах.