Роман Михайлов — український художник з Харкова, повортним моментом творчості якого став 2014 рік. Михайлов працює з інсталяцією, великими формами, графікою та живописом. Він може розрізати вагон, якщо того потребує робота, спалити власні скульптури або закоптити папір. Роман показував свої проєкти у Парижі на фасадах церков, а також ставав лауреатом у номінації «Інсталяція» в конкурсі галереї Saatchi.

Настя Калита зустрілася з художником у його майстерні на вулиці Нижньоюрківській та поговорила з ним про методи роботи, любов до гігантоманії і політичну тематику робіт.

Расскажи о проекте TOY с Изоляцией?

TOY — долгоиграющая история, совместный проект с фондом «Изоляция», старт которого состоялся в день Изоляции — 9 июня. В этом проекте я предлагаю обменять детское оружие на свою авторскую шелкографию. Проект в основном направлен на детей, но каждый желающий, не важно какого возраста, может принять участие.

Самая важная часть работы — это жест обмена оружия на искусство. Первый этап заключается в заполнении пустых букв TOY, которые сейчас расположены на территории Изоляции. Когда буквы будут заполнены, инсталляция станет материалом для создания будущих объектов и последующей выставки. В данный момент проект путешествует вместе с проектом ГУРТОБУС: автобус ездит по маленьким городам и там тоже можно сделать обмен.

Почему ты выбрал именно эту тему?

Детское оружие — не игрушки. Выбор связан с агрессией и войной. Переход от детского оружия ко взрослому — весьма логичен. Когда дети играют с автоматами, у них нет вопроса стрелять в друг друга или нет.

Один из месседжей в том, что искусство — сильное оружие.

Я читала много твоих интервью. В них ты часто пропагандируешь мысль о том, что нужно нести искусство в массы.

В Украине последние 5 лет войны я часто слышал фразу: «Рома, ну куда, какое искусство, какие проекты, какие выделения бюджета?! В стране война!». А за что мы воюем? Там гибнут живые люди, а здесь будет полный провал в культуре и в искусстве?

Проект TOY начинается здесь, потому что в Украине выросло первое поколение детей, которые реально понимают, что такое война. Мое поколение только остросюжетные боевики смотрели или слушали истории дедов, которые воевали. Все происходило слишком далеко.

Когда приезжаю в Харьков к родителям, то там ощущение войны всегда намного сильнее, чем в Киеве: только с поезда выходишь — уже видишь огромное количество военных на вокзале.

Помимо TOY, над чем-то еще работаешь?

С весны начал опять очень много рисовать. Я болею живописью. Когда окончил институт, я осознанно два с половиной года не брал в руки кисть, так как понимал, что пока ничего не могу сделать с этим умением.

Рисование — комфортная среда для меня; когда я в этом ритме — мне легче создавать инсталляции. Допустим, «Тени» появились из графики, сожженные листы бумаги — из абстрактной живописи.

Долгое время в галерее BURSA стояла твоя работа «Дилер». Когда сотрудники проходили мимо, то часто отмечали: «Вот это мне нравится. Сразу все понятно».

Это точно (смеется). «Дилер» — работа, созданная в постсоветской традиция, плоская живопись.

В чем твой основной посыл как художника, как ты для себя его определяешь?

Не могу сказать, что у меня есть конкретная задача, которая к чему-то приведет. Я вообще не сторонник того, что искусство может сильно что-то поменять.

Почему?

Добиться чего-то с помощью искусства в глобальном смысле возможно, но не в частном случае.

Какие смыслы ты транслируешь?

Я пытаюсь нащупать нерв времени. Мне нравится транслировать социальные темы. Хочу, чтобы через мои работы передавалось ощущение и дух времени, в котором я живу.

Работа, которая была вывешена на соборе в Париже, какая в ней главная мысль?

Проект рассказывает о хрупкости, Майдане и о том, как началась война. Работа сразу вводит зрителя в курс дела.

2014 год — ключевой в твоей карьере. Ты очень часто говоришь об этом. Сейчас ты думаешь так же?

Первые работы я создавал в 2013 году на Биеннале современного искусства в Одессе. Тогда я был студентом, и не мог себе многого позволить из-за определенного страха. В 2014 году на фоне того, что происходило в Украине, у меня пропал страх показывать работы.

Мне очень хотелось сделать рефлексию на тему Майдана. Я закоптил дымом от шин листы бумаги и получились абстрактные пятна. Проект назывался «Дух свободы».

Сейчас я смотрю на все это отстраненно, мне хочется копать глубже. Тема войны настолько сильная, что если ты с ней работаешь, то она перебивает все остальные.

Как тебе кажется, почему ты и твое искусство востребовано?

Наверное, потому что оно про людей.

Тебя хорошо покупают?

Нет.

Самая дорогая работа, которую ты продал?

Китайский музей приобрел сожженную бумагу за 7000 $.

А инсталляции покупают?

Нет, но приятно было создать прожженный лист бумаги, который может считаться предметом искусства.

У меня есть такая слабость— гигантомания, меня постоянно тянет на огромные форматы.

И вагон купить.

Купить вагон и разрезать его. Я получаю колоссальное удовольствие от этого.

 

 

 

 

#block-yui_3_17_2_1_1564679558506_9137 .sqs-gallery-block-grid .sqs-gallery-design-grid { margin-right: -20px; } #block-yui_3_17_2_1_1564679558506_9137 .sqs-gallery-block-grid .sqs-gallery-design-grid-slide .margin-wrapper { margin-right: 20px; margin-bottom: 20px; }

Ты говорил, что у тебя есть два коллекционера, которые тебя постоянно покупают. Думаю, не каждый художник может похвастаться такой стабильностью.

Один уже пропал. Последний, когда совсем плохо, может поддержать. Хорошо, что в Украине легко можно взять кредит и потом его отдать.

«Современное искусство — это простейший язык. Он тем хорош, что его легко считывать, если знать всего лишь несколько кодов» — какие коды надо знать?

Нужно знать историю и интересоваться современным искусством. Люди, отстаивая очередь в PinchukArtCentre, начинают там плеваться. Для того, чтобы этого не происходило, им достаточно знать коды. Прочитать несколько статей, посмотреть коллекции музеев, почитать историю искусств, изучить события в хронологическом порядке, чтобы понять, почему и что появилось.

Как в музыке, хотя с музыкой проще, конечно.

Почему?

Не проще?

Если углубляться в историю, мне кажется, музыка не проще.

Современная музыка, если мы возьмем мейнстримовую или хип-хоп…

Это если очень по верхам идти. Все намного сложнее. Что еще надо знать для понимания кодов искусства?

Очень важна насмотренность.

У нас нет музея современного искусства, нет постоянных крутых выставок — это все огромные проблемы. Приезжая в любой европейский город, ты можешь посетить иногда даже несколько музеев современного искусства.

Когда я приезжаю куда-то, для меня большое счастье пойти в музей.

 

 

#block-yui_3_17_2_1_1564679558506_20486 .sqs-gallery-block-grid .sqs-gallery-design-grid { margin-right: -20px; } #block-yui_3_17_2_1_1564679558506_20486 .sqs-gallery-block-grid .sqs-gallery-design-grid-slide .margin-wrapper { margin-right: 20px; margin-bottom: 20px; }

Текст: Настя Калита

Світлини: Марія Павлюк