Жанна Кадирова — українська художниця, чиї роботи були представлені на численних світових виставках. Серед них 55-а та 56-а Венеційська бієнале, на якій художниця брала участь в проєкті Українського павільйону, Головний проєкт 58-ої Венеційської бієнале, у межах якого були представлені дві роботи художинці — «Маркет» та «Секонд-хенд», арт-ярмарок Pulse в Маямі, де «Маркет» був відзначений як найкращий сольний проєкт 2019-го року. Жанна Кадирова є володаркою Премії імені Казимира Малевича 2012 та Головної премії PinchukArtCentre 2013.

Мистецький фокус Жанни — робота з локальним контекстом, як українським, так і тим, в якому вона опиняється під час подорожей на резиденції та виставки. Для неї важлива взаємодія з місцем, його історією та людьми. Жанна створює монументальні скульптури та інсталяції, використовуючи кераміку, плитку та бетон, які часто знаходить «на місці». Подорожуючи Україною, Жанна долучилася до різних фестивалів та резиденцій, у яких займалася організацією, кураторством мистецьких програм або брала участь як автор. Саме про цей досвід ми поговорили з художницею, адже він складає значну частину її практики та надихає на створення мистецьких робіт.

Помимо своей художественной практики, ты много времени посвящаешь путешествию по Украине и работой с локальным контекстом — помогаешь в организации фестивалей, работаешь в резиденциях. Расскажи, пожалуйста, об этом. 

Так получилось, что с 2015-го года я активно беру участие в фестивалях Я недавно вернулась из села Шишаки, в Полтавской области, сейчас, правда, я ездила только проведывать эти места. А в 2015–2016 годах мы помогали организовывать и курировать там фестиваль, организованный художником Алексеем Пёплом. Так исторически сложилось, что в Шишаках большое комьюнити дачников из России. Это люди искусства и большие фанаты Полтавщины и Украины в целом, они приезжают на летние каникулы. На первом фестивале Леша организовал политическую выставку в кинотеатре им. А. П. Довженко, который 12 лет стоял закрытым. И выставку местных художников-аматоров в сельском доме культуры.

Шишаки находятся на левом берегу речки Псел, на живописных холмах близь Диканьки. В 2016-м году мы посвятили проект этому мистическому месту и назвали его «НаВияне». Я работала не одна, а в составе кураторской группы, в нее входили: Алина Якубенко, Катя Берлова, Дана Брежнева. Ми сделали «Перепись мистического населения села Шишаки». В рамках этой художественной работы мы брали интервью у очевидцев об их столкновении с чем-то потусторонним. И нам столько всего рассказали! У нас были анкеты, которые мы заполняли под диктовку очевидцев и составляли фоторобот, рисуя описанных приведений, духов. После уточняли, похоже ли получилось. Кроме этого мы сделали большую видео выставку работ на тему потустороннего. В ней принимали участие работы Стаса Волязловский, Семёна Храмцова, Алины Якубенко, Ксении Гнилицкой и т. д.). То есть мы совместили существующий видео-арт и местный контекст в одну историю. На самом деле мы даже не объединялись в какую-то кураторскую группу, скорее художники самокурировали свой проект.

Последний год у меня не было времени включатся в проект, и Леша все проводил своими силами. Изначально этот фестиваль не имел никакого бюджета, кто хочет, тот мог скинуться. Собирались деньги на бензин, чтобы мы могли загрузить микроавтобус искусства и друзей и приехать. Нас расселяли по хатам, еду мы готовили сами.

Подобных инициатив, в которых мы принимали участие, — много. Мне нравятся фестивали, сделанные «на коленке», небольшие. Мы ими занимаемся ради того, чтобы люди из разных сфер знакомились друг с другом и взаимодействовали.

Большой фестиваль это тоже классно, но по-другому! Я с радостью принимала участие в фестивале Brave в 2018-м. И очень сочувствую организаторам из-за того, что нет возможности его провести в этом году.

Ты еще принимала активное участие в музыкальном фестивале «Фантазеры», который проходил в Карпатах. Чем вы там занимались?

«Фантазеров» было три. В этом году, мы хоть и выиграли грант на резиденцию, но физическая реализация проект под вопросом. Одно из условий грантодателей — это проведение онлайн-мероприятия, что немного противоречит основной идее фестиваля. Первый фестиваль прошёл в Карпатах на Драгобрате, это горнолыжный курорт, который пустует летом. В 2018-м году у нас был бюджет и на мероприятие, и на предшествовавшую ему двухнедельную резиденцию для художников и музыкантов. Тогда кураторами выступила команда «НаВияне» — Дана Брежнева, Алина Якубенко, Катерина Берлова.

Ты же ведь тоже тогда выступала как куратор?

Во время первого фестиваля я была больше как участник. Мы с Денисом Рубаном сделали инсталляцию «Титры», в которой имена всех участников спонсоров и организаторов были закреплены на работающем подъемнике.

А во второй раз, на зимних «Фантазерах», я выступила как арт-директор программы. Это был очень большой риск, потому что фестиваль проводили в марте, а погода в этот период в горах очень непредсказуемая. Но нам повезло, и это был первый опен эйр того года, на снегу. Моя работа «Геометрия» была сделана совместно с MetaLab — группой архитекторов из Ивано-Франковска.

Она представляла собой пяти и трёх метровые снежные геометрические фигуры, которые стояли прямо на танцполе. В тот момент не было денег на резиденцию и мы просто точечно взяли работы художников: Ксюши Гнилицкой (ее старую живописную серию про снеговиков) которые выставили в Колыбе, и луцого художника Дими Никитенко, которые были размещены прямо на склоне горы. Так же в этой колыбе состоялся концерт MC Брехунець. Очень неожиданно для нас, то что на концерт пришло много местных завсегдатаев и они плясали вместе с нами, так им это зашло, а позже просили нас еще раз организовать подобное пати. На основной вечеринке были местные вуйки, которые стояли до 6 утра (в отличии от рейверов, которые по расходились в 4) и требовали продолжения. Эта вечеринка проходила в клубе G7, построенном ребятами из Днепра с расчетом на зимние сезоны — классическое просторное черное пространство. Мы делали все в конце сезона, поэтому цены были ниже на аренду, и все были очень сговорчивые, открыты к любым инициативам, которые хоть что-то могут принести. Музыкальная часть была сделана в сотрудничестве с франковскими лейблом Detali.

Летний фестиваль, был сделан без той поддержки, на которую мы рассчитывали, и мы уже хотели его отменять, но, по инициативе Андрея Савиных (Ambience), решили провести фестиваль в формате мистецького кемпинга. Мы предложили музыкантам и художникам приехать за свой счет, жить в палатках и единственное, что мы им могли гарантировать — это хороший звук и еду, которую прямо на костре нам варила наша подруга. На удивление все очень классно прошло. Мы очень волновались, так как 80% успеха фестиваля — это погода, а во время подготовки лил страшный дождь, и мы уже думали, что все пропало. Мы натягивали навесы, которые просто срывало ветром, какие-то столы носили, а потом — раз, и как раз на время феста, погода наладилась и двое суток мы прекрасно провели время под луной, музыкой и световыми лентами.

Фестиваль «Фантазеры» сильно ориентирован на локальные комьюнити, мы его не делаем никогда сами, а вместе с его директоркой — Оксаной Усачевой, которая взяла на себя все риски, финансовые и организационные. Когда мы придумывали концепт, то решили, что мы всегда приглашаем какого-то партнера для музыкальной программы. Первый год это был Ярослав Качмарский из Тернополя и его лейбл Pincet. Мы привезли очень много музыкантов из их тусовки, а еще своих киевских и таким образом народ стусовался, перемешался, второй год — это были Detali из Ивано-Франковска, которые организовывают там вечеринки. Так же на горе у нас есть товарищи из отеля «Янтры», у них своя маленькая музыкальная лаборатория и мы презентовали их проект. Это был их первый концерт. Также Женя Гордеев из Днепра привёз MC Брехунца — и все эти люди перезнакомились и теперь общаются, а это именно то, чего мы хотели добиться.

Последний фестиваль был совместно с проектом Ambience Андрея Савиных и Саши Попруги. Продолжение обязательно будет.

У тебя также есть опыт участия в различных художественных резиденциях. Ты говорила, что при «Фантазерах» тоже была художественная резиденция, в Шаргороде ты тоже принимала участие и в других.

Шаргород — это очень старая история. Фестиваль «Арт Шаргород» был в 2006-2007 годах, а потом он перерос в резиденционную программу, которая стала международной и работала довольно мощно до 2011-го года. Я  так же воплощала там работы для PinchukArtCentre, когда уже резиденция закрылась, зная, что в Шаргороде есть команда, техника и люди, которые готовы к экспериментам.

На сколько продуктивна работа в резиденциях? 

Резиденция резиденции рознь. У нас на «Фантазерах» тоже была неидеальная резиденция. Это была первая проба, были организованные проблемы. Но на выходе получилось много классных работ, которые были интересно экспонированы, так как выставочных пространств на горе нет. Что-то было выставлено в магазине, там, где лежат носки, помидоры и все остальное, что-то было в отельном номере отеля (у Толика Белова и Оксаны Казьминой), это была их видеоработа, очень классная. Было то, что я люблю, а именно — взаимодействие с локацией. Например, в магазине была плазма, на которой показывалось руками, как пройти дальше, а на втором этаже этого магазина были отельные номера. Ты попадаешь по инструкции в отельный номер и там ты уже ложишься на кровать и смотришь видео, которое художники сняли во время резиденции. Но без того первого видео в магазине ты не мог найти эту комнату. Работа Саша Ельцин — это была спрятанная колонка, из которой рассказывались истории, собранные художником  на месте. Такие ситуации провоцируют художников подумать немного в другом направлении, когда контекст настолько мощный, что он способен трансформировать саму работу. Иногда под контекстом и работа твоя может измениться. Как раз нащупывание этих вещей, мне кажется, и развивает художника.

Как происходила коммуникация с местными жителями во время фестивалей?

Я расскажу про случай в Шишаках. Есть у нас такой персонаж — Артур Сниткус, который во время нашей вечеринки показывал свои армейские фото, а Гоша Бабанский играл сет. Мы все танцевали, а на фоне местные дрались между собой. Причиной для драки стало то, что одни были против нас, а другие — за. Потом какой-то парень на мотоцикле привез Артуру метровую красную розу.

На Драгобрате у нас есть товарищ, молодой парень, он сын хозяйки дома, который мы арендовали под резиденцию. Мы познакомились и взяли пару его мистических живописей на выставку, еще он помогал нам как волонтёр. Сейчас он уже ди-джей, мы его назвали «МММ» (Миша Молодой Мольфар). К работе над фестивалем он привлек и своих друзей. Во время нашего первого фестиваля ему было лет 17-18, полная каша в голове, тем не менее, он с большим удовольствием приобщился к тому культурному контенту, который мы привозили. Он прослушал все концерты, все записи, посмотрел все выставки, потусил с людьми. Мы с ним остаемся на связи, посмотрим, что будет дальше, но я считаю, что эти встречи очень важны. Таких примеров море, всех не вспомнишь, но постоянно есть какой-то фидбек.

В Шаргороде ты сделала скульптуру «Памятник памятнику», которая до сих пор в городе стоит. Как ее воспринимают там?

Вполне нормально. На момент установки памятника, мэр города был очень лоялен к художественным инициативам, он даже выдал мне грамоту за «благоустрій міста». Было торжественное открытие, с разрезанием ленточки, тогда я с местными и пообщалась. Некоторые спрашивали, что, мол, вы нам поставили? Надо было Коцюбинского ставить! Другие просто спрашивали о том, кому этот памятник. Я рассказывала, что герою, что тому кто для вас является героем тому и памятник. Одна женщина ко мне подошла и спросила: «Можно это будет мой сын? Он погиб три года назад», я ответила: «Конечно, можно». Несмотря на то, что этих людей нет в социальных сетях, а в городе было просто повешено одно объявление на магазине об открытии все знали и пришла огромная толпа. Это для них было большое хоть и не понятное  событие, памятник жив до сих пор, его никто не «вандалит», да и Шаргород сам спокойный, по статистике это самый некриминальный город в Украине.

Были и другие работы, кроме «Памятника памятнику». Например, работа «Клумба», которая в 2017 году была показана в рамках Киевской биеннале в «Тарелке». Она приехала из Шаргорода, откуда ее демонтировали. История такая: был памятник Коцюбинскому, который действительно имеет историческую привязку к этому месту, но после 2014 года, под давлением партии «Свобода» и ветеранов Майдана, нужно было поставить Шевченко и новый мэр ничего не придумал лучшего, как убрать памятник Коцюбинского и поставить на его место памятник Шевченко, который и рядом не ходил. Когда переделывали площадь и ставили Шевченко, ее убрали. Это абсурд, что в 2015 году, один поэт XIX века, подвинул другого поэта XIX века.

Ты еще путешествуешь с инициативой «ДЕ НЕ ДЕ». Почему важно сохранять советские объекты монументального искусства?

Это очень качественные произведения, лично меня, как художника, они очень вдохновляют. Часто можно встретиться невероятные произведения из простых материалов, интересные художественные решения. Например, недавно мы ездили в Чернигов с «ДЕ НЕ ДЕ», и по дороге увидели остановку, на которой было изображение князя и его дружины. У богатырей кольчуга была сделана из бутылок: просто порезано зеленое бутылочное стекло, а из-за того, что оно выпуклое, оно имитировало структуру кольчуги очень натурально. Это был дешевый материал, тогда художники брали то, что было под рукой, и грамотно применяли его, создавая уникальные работы. Жаль, что за этими объектами не следят и они с каждым годом исчезают.

Еще хуже, когда застройщики намеренно рушат работы, чтобы построить свое.

Недавно ми были в отеле «Градецкий» в Чернигове — это модернистское здание на 14-15 этажей, уже в аварийном состоянии. На первом этаже там находилось керамическое панно Галины Сиврюк, которое было сделано в рамках киевской лаборатории Нины Федорвой. По инициативе местных активистов, хозяин, который планирует снести отель, пошел на встречу и разрешил снять панно. Так его передали в Черниговский художественный музей. Это пример грамотного отношения к наследию, когда находятся возможности для сохранения. К сожалению, у нас нет правовых норм, которые бы защищали эти произведения. И все держится только на энтузиазме активистов.

Чем ты занимаешься сейчас?

19 июня в Варшаве в Замке Уяздовском открылась выставка Crack up Crack down — главный проект Люблянской биеннале. Моя инсталляция «Маркет», которая там представлена, была в Любляне и базировалась там на рыбном рынке, где я продавала объекты, выглядящие как стайки рыбы, устрицы, на вес в течение одного дня. Проект «Маркет» — это сайт-специфик инсталляция, разные версии которой до этого показывался на  арт-ярмарках в Монако, Киеве, Майями, Ньй-Йорке. В этот раз я отказалась ехать из-за возможного попадания на обсервацию. Монтаж выставки проходил по фоткам, по скайпу, по мессенджеру. Это оказалось не так и сложно.

Сейчас идет работа по скайпу с Китаем, там я делаю в парке скульптура, которая производится дистанционно, на установку в парке я очень хотела поехать, так как это важно проконтролировать на месте. Но похоже, что не получится, так как въезд в Китай сейчас только по дипломатическому паспорту. Я боюсь, что произведу работу, и ее никогда не увижу.

Удается ли монтировать онлайн? 

В целом, да.

Сегодня был скайп с японцами, у нас должен был открываться проект 19-го марта этого года. Из-за карантина его перенесли на год, но всем художникам заплатили гонорары наперед и взяли интервью о ситуации в их стране. 15-го июня они выложили стейтменты художников у себя в инстаграме.

Ichihara art mix —  триеннале современного искусства. Одна из локаций фестиваля — вагон поезда, который идет в пригород из Токио, он ходит как трамвай, раз в 20 минут и его старые вагоны стали символом этого места. В моем проекте «Ичихара — Пуща-Водица» я хочу провести транспортную параллель между Киевом и Токио, в основе его — часть маршрута в Пущу, где трамвай едет через лес. Японский вагон будет стоять на месте, но когда зрители зайдут в него, включатся две синхронные проекции в конце и начале вагона, где записан ночной проезд через лес, снятый двумя камерами в нашем трамвае. Так как у нас с Японией разница во времени 7 часов в момент открытия фестиваля в Киеве будет ночь. Зайдя в вагон, за зрителями закроется дверь и они окажутся в темном вагоне «трамвая» на 17 мин где показываются одно видео, снятое из кабины, а другое — снято с заднего стекла, пока трамвай едет по лесу. Эта инсталляция так же будет сопровождаться четырёхканальным звуком, записанным в трамвае во время съемки. Люди будут сидеть в этом поезде и у них будет ощущение, что они едут ночью в Пущу.

Также я соберу исторические фото Пущинского трамвая и современные фото, как он едет по лесу. Их я вставлю на место фоток про их поезд, чтобы немножко рассказать о нашем уникальном трамвайном маршруте, который является один из самых длинных. Ведь он тянулся от вокзала — 20 км, а сейчас уже с Подола. Этому маршруту почти 120 лет, его надо беречь.

Сейчас я не сильно занимаюсь искусством, я больше времени провожу на даче, на которую у меня постоянно не хватало времени. Во время карантина я поняла, какой у меня есть шикарный ресурс — дача, а я об этом даже не догадывалась. У меня очень сильно изменилась жизнь после этого осознания. Получается, у меня сейчас отпуск, я очень хотела отдохнуть и вот отдыхаю.