Ання Звягінцева — українська художниця та членкиня круаторської групи «Худрада». У 2015 році Анна стала лауреаткою Спеціальної премії PinchukArtCentre, у 2017 її фіналісткою, а у 2018 здобула перемогу.

Звягінцева працює з малюнком та інсталяцією, а зараз розпочала роботу над живописом. Результат ми зможемо побачити восени на персональній виставці у The Naked Room.

Настя Калита зустрілася з художницею та поговорила про головні теми в її творчості, критику та світ мистецтва в Україні.

Нет ли у тебя ощущения, что ты стала художницей по принуждению?

Родители (тоже художники — ред.) всегда пытались показать, чем ещё можно заняться. Часто звучала фраза: «Ты должна найти свой собственный путь». Я довольно поздно решила поступать в Академию. До этого я ходила на курсы рисования просто ради интереса. Половина моей семьи — медики, поэтому куда смотреть было.

Ты помнишь момент, когда поняла, что будешь художницей?

Я в тот день шила на швейной машинке, и родители в очередной раз решили спросить меня, кем я хочу стать. Я ответила: «Художницей». Мир искусства был воплощением свободной жизни, довольно нестабильной, конечно, но атмосфера меня привлекала.

Тебе нравилось учиться в НАОМА?

Местами было скучно. Ещё за год до поступления в Академию я начала общаться с кругом художников постарше, с будущим составом группы «Р. Э. П.», например. Я никогда не была в оппозиции по отношению к Академии, мне нравилось там учиться и скука была продуктивной.

Параллельно с учёбой в Академии у меня был канал «самообразование», с помощью которого я могла узнавать много нового. Так я уравновешивала все процессы. Я сама себе организовывала время так, чтобы мне было интересно.

 

 

 

 

#block-yui_3_17_2_1_1561626141800_34488 .sqs-gallery-block-grid .sqs-gallery-design-grid { margin-right: -20px; } #block-yui_3_17_2_1_1561626141800_34488 .sqs-gallery-block-grid .sqs-gallery-design-grid-slide .margin-wrapper { margin-right: 20px; margin-bottom: 20px; }

Что сформировало тебя как личность?

Мой дедушка. Он много времени проводил со мной и создавал какие-то миры вокруг меня: водил в походы, окружал вниманием и рассказывал о многом. Думаю, благодаря ему я и захотела стать художницей, ведь художники создают миры. Дедушка мог развить целую историю вокруг какой-то совсем непримечательной вещи. Например, без конца вырезал мне палки в поход, украшал их резьбой и они становились и проводником, и оружием, и дудочкой, и талисманом, и чем только ни придумаешь, — из них собралась целая коллекция.

Поделись своими методами работы и темами, которые затрагиваешь.

Я работаю с тем, что обычно не привлекает всеобщего внимания, с чем-то маленьким и незаметным. С помощью искусства я обладаю возможностью и силой усилить и придать значение этому маленькому. Я меняю материал, ввожу предмет в определенное поле, освещаю его, и тогда он начинает работать иначе. К чему-то маленькому появляется большое внимание. Ещё я работаю с рисунком. И речь не столько про бумагу и карандаш, как про то, что рисунок для меня тесно связан с тем, как человек думает, мне это интересно. Медиа в итоге могут быть самыми разнообразными: от скульптуры до видео.

Над чем сейчас ты работаешь?

Я занялась живописью, что для меня не характерно. По окончанию живописного отделения в НАОМА я лишь раз к ней прибегала.

С чем это связано?

У меня очень много живописи было в детстве. Родители, тетя, дедушка и все их друзья — живописцы. Когда я училась, живопись моими учителями в академии считалась высшим и сложнейшим искусством. Всё было окутано аурой величия, было ощущение, что живопись — это по-настоящему и действительно серьезно. Это мешало, хотя у меня и были успехи, но скорее в живописных этюдах, длительные постановки часто замучивались. Тогда я выбрала другое медиа — набросок. К нему относились как к чему-то несерьезному и оценивали не строго, хотя и всячески одобряли. Мне понравилось, что тут меня оставили в покое и ничего особо не советовали. Рисунок был областью свободы.

Кроме этого, я устала заниматься только проектными, командными работами, устала от ощущения зависимости от многих факторов. Захотелось просто поработать в одиночестве мастерской ради самого процесса. Живопись требует внимания, протяженности во времени и постоянного присутствия. И мне стало интересно смогу ли я справиться с величием живописи и есть ли это величие вообще.

Когда покажешь результат?

Так совпало, что меня позвали сделать выставку в The Naked Room — договорились на ноябрь. Получается, что снова есть дедлайн, как и в прошлых моих работах, но тут я за все отвечаю сама, хотя с Машей и Лизой мы, конечно, будем разговаривать, я не могу без собеседников, когда работаю.

Ты читала главу о себе в книге «Чому в Україні є великі жінки-художниці»?

Я очень рада этой книге. Делаешь выставку или работу, а о ней никто ничего не пишет. Своё мнение высказывают только друзья, да и то не всегда. В итоге работа остается на сайте институции, у тебя на сайте и всё. Классно, что в книге вышел аналитический текст Елены Годенко (искусствовед, член НСХУ — ред.), которая взяла и изучила целый комплекс моих работ. Было любопытно читать.

Аналитические и критические тексты есть, но их очень мало. Когда у меня проходила персональная выставка в PinchukArtCentre, для меня стало неожиданностью, что целых три текста вышло о ней. Люди на собственном энтузиазме их написали.

Непонятно, по какому принципу возникают подобные тексты, но разбор выставок должен быть.

 

 

 

 

#block-yui_3_17_2_1_1561626141800_62143 .sqs-gallery-block-grid .sqs-gallery-design-grid { margin-right: -20px; } #block-yui_3_17_2_1_1561626141800_62143 .sqs-gallery-block-grid .sqs-gallery-design-grid-slide .margin-wrapper { margin-right: 20px; margin-bottom: 20px; }

Ты берешь во внимание то, что о тебе пишут?

Мне интересно. Возникает ощущение, что ты не сам и не зря что-то делаешь.

Была ли в твоей жизни критика, которая изменила что-то в тебе?

Любые разговоры, которые возникают в связи с работами, мне интересны. Я жажду их, так как они ценны для меня. Прямого влияния на работы не было.

Много было критики, когда ты получила главную премию 5-го конкурса PinchukArtCentre Prize. Тяжело было?

Критика была предсказуема. Можно даже не заходить на страницы этих людей. Они воспроизводят один и тот же текст, просто имена меняют. Было как-то неудивительно. Да и такие выпады я бы не назвала критикой, скорее перманентное бульканье становится видимым за счет моего имени.

Кто еще был достоин победы?

Алина Клейтман и Николай Карабинович.

Как сейчас в твоей жизни функционирует «Худрада»?

Пытаюсь сайт доделать. Публично заявляю, чтобы быстрее закончить (смеется). Сейчас мы не активны, но при этом никуда не делись. Это вопрос времени.

Как устроено искусство в Украине?

Странно. Есть вопросы ко многим институциям, изданиям об искусстве и грантовым системам.

Я до сих пор бойкотирую «Мистецький Арсенал» из-за истории с цензурой (летом 2013 года директриса «Мистецького Арсенала» Наталья Заболотная закрасила мурал «Колиивщина. Страшный суд» Владимира Кузнецова. — ред.). По моему мнению, это не закрытый вопрос. Смена руководителя не говорит о том, что все, что было до этого не имеет значения, хотя надо отдать должное Олесе Островской-Лютой, которая, как мне кажется, очень хорошо понимает этот момент. И Арсенал сделал заявление, что такие действия не допустимы и им жаль, но холодной отрезвляющей четкости в том заявлении не было.

Что должно произойти, чтобы ты изменила своё отношение?

Стоит сделать публичный разбор этой ситуации, какой-то жест более сильный, а не короткое заявление в отделе новостей или очередная публичная дискуссии.

И до сих пор идет суд, связанный с Вовой Кузнецовым, там сейчас перевес на стороне добра.

То есть на Книжный Арсенал ты не ходила?

Нет, я была. Я не участвую в выставках и не хожу на открытия.

Что еще не так с институциями?

Нет четкой программы и позиции, о чем они. Институции становятся расплывчатым нечто. Ты принимаешь участие в их выставке, тебя могут поместить в какой угодно контекст, а твои работы могут как угодно проинтерпретировать. Позиция «мы дружим со всеми» — не является критичной.

Самая дорогая работа, которую ты продала?

3000 $.

Часто покупают?

Несколько раз в год и, в основном, иностранцы.

Инсталляции берут?

Как раз самая покупаемая работа — «Порядок вещей». Недавно даже спрашивали цену на видео.

Ты довольна собой?

Я довольно самокритичная и сомневающаяся художница, но я рада тому, чем занимаюсь, и что у меня это получается.