2013 год: современная культура в тогда еще Днепропетровске не развита, кроме «Я Галереи» ничего толком не было. Вскоре начинаются революционные события на Майдане. Как и почему вы придумали и, несмотря на все трудности, решили осуществить первый в городе фестиваль аудиовизуального искусства «Конструкция»?

Андрій Палаш: На тот момент ситуация в городе была такая: либо уезжать, либо сделать в нем то, что было бы интересно нам. Так мы собрались: я, Катя и Лера Мальченко. Мы решили делать фестиваль в надежде, что за нами потянутся и другие. Втроем мы придумали название — «Конструкция», отсылающее к методу, который все собирает, и одновременно к городу, его настроению, тому же конструкторскому бюро Южмаш. Фестиваль стал местом, которое объединило наши интересы — тоже своеобразный конструктор. Катя тогда как раз вернулась со стажировки из пекинской галереи и ее интересовало больше визуальное искусство, меня — саунд-арт и музыка, Леру — медиа. Позже к нам присоединилась Юлия Овчаренко, которая интересовалась урбанистикой. Юлия также была хорошей менеджеркой (а мы такими не являлись), грант-райтеркой, так что мы были очень рады ей в команде. Именно она сказала, что нам надо открывать «геошку» (громадську організацію — прим. ред.), вести коммуникацию с посольствами и потенциальными спонсорами. Так появилась «Культура Медиальна».

Катерина Русецька: На начальных этапах важную роль играл еще наш дизайнер Артем Илющенко. Артем не просто дизайнер, ведь то, что он делает — это авторский взгляд на дизайн. Он создал инновационный для города продукт, его дизайн всегда был ломаным, странным и это сформировало наш визуальный язык. Последние же три года мы работаем с Димой Николаенко, который Артема и порекомендовал.

Какое настроение было тогда в городе в смысле мероприятий и инициатив?

А. П.: Днепр тогда считался столицей drum’n’bass. Техно-культура тоже была развита, выступали и делали ивенты Станислав Толкачев, Николаенко. Позже они уехали в Киев. А визуальное искусство и вовсе представлено не было. С 2012-го года существовала «Я Галерея», в 2014-м открылась галерея «Артсвіт».

К. Р.: Мы же были полностью низовой инициативой, активистами… Хотя понятие «активистов» тогда не воспринимали, просто хотели сделать что-то, на что будет самим интересно смотреть.

Что было и есть основным фокусом для вас? Вы — аудиовизуальный фестиваль, но как вы выбираете участников, каких гостей приглашаете к сотрудничеству?

А. П.: У нас есть и кураторская селекция, и опен-колы. Иногда у нас есть гранты на резиденции, как это было в 2015 году, когда была резиденция для девушек-художниц. У нас есть также партнерские соглашения, например, с платформой SHAPE, которая предоставляет нам список из 40 художников, среди которых мы выбираем авторов для фестиваля. Когда с нами работала Лера, она тоже принимала участие в селекции, когда была Юля — она занималась образовательной и урбанистической программами. Сейчас участников выбираем мы с Катей.

Так как мы стартовали в 2013-м году, то многие иностранные артисты отказывались приехать в Украину — боялись происходящих тогда событий. Но многие отправляли работы с четкой инструкцией по тому, как они должны быть инсталлированы. Некоторых артистов мы выбирали через опен-кол, среди огромного количества заявок, отправленных по заранее заготовленному формату, были действительно те, которые были продуманы именно под наш фестиваль. Так мы нашли японского художника Kenta Nakagawa, чей приезд и работу мы не могли оплатить. Катя где-то полгода с ним переписывалась. В итоге он так заинтересовался, что сам нашел деньги на своей приезд. Остался у нас на три недели, мы его встречали в аэропорту в Запорожье. Видели бы вы глаза таможенников, когда они увидели документы на какие-то телики и прочие экраны на японском.

К. Р.: Да, в итоге Kenta Nakagawa пробыл у нас три недели и ему очень понравилось. Мы хотели показывать его работы раз в день, водить группы, а в итоге нам пришлось показывать три раза в день на протяжении двух недель.

Как вы находили финансирование?

А. П.: Каждый год у фестиваля разное финансирование, часто оно гибридное. Первый фестиваль поддерживал фонд Ахметова «I3», в связи с чем после событий Майдана у многих художников возник вопрос, стоит ли нас поддерживать. Кто-то отказался, а кто-то наоборот сказал, что лучше пусть деньги Ахметова идут на культуру, чем куда-то еще. Нас часто поддерживают гуманитарные организации, посольства. В 2019-м году нас никто не поддержал, но уже было определенное доверие к фестивалю от аудитории и мы окупились за счет платных билетов. В этом году мы получили грант от УКФ, муниципальной программы Культурная Столица и нас поддержал British Council.

Какой процент иностранных гостей на фестивале?

А. П.: В 2019 году было очень много иностранцев.

К. Р.: Да, это был самый широкий год в плане географии, представления проектов и артистов, но самый бедный в плане финансирования. Это был действительно самый классный год в плане того, что мы вышли на самоокупаемость, мы действительно покрыли свои расходы входными билетами. Поняли, что сформировалось сообщество, которое поддерживает фестиваль. В прошлом году было много случаев, когда люди не приезжали на фестиваль, но покупали билеты, чтобы просто поддержать его существование.

Кто к вам ходит, что это за люди? Как сформировалось сообщество вокруг фестиваля?

А. П.: На первом фестивале, наверное, мы знали 90% людей, которые к нам пришли, залетных было мало. Контент был достаточно сложным для неподготовленной аудитории, но так как большинство было нашими знакомыми, то они более-менее понимали то, чем мы занимаемся и что нам нравится. Сейчас ситуация кардинально поменялась и мы знаем 5-10% людей, которые ходят на «Конструкцию», а кто остальные люди — это для нас загадка.

В целом, то у фестиваля молодая аудитория, это примерно 18-35 лет, людей постарше немного.

К. Р.: Мне кажется, что это связано с социально-экономическим положением в Днепре и с тем, что город индустриальный, здесь немного сложнее работать с более зрелой публикой, которая не совсем готова на какие-то экспериментальные движухи ходить.

Как вы определяете вашу аудиторию?

К. Р.: Периодически я слышу от знакомых, что о нашем фестивале у них на работе не знают. А кто приходит на фестиваль? Это люди, которые хотят узнавать что-то новое. То есть это незнание еще продолжается, это не так, что об этом фестивале знает весь город и гудит: «“Конструкция” началась». Нет, это все равно определенный тип людей, который готов «переваривать» сложный контент. Конечно, фестиваль подразумевает и просто побыть с друзьями, выпить пива, но одновременно несет и более глубокую информацию.  

А. П.: Наша контент-менеджерка в этом году писала, что самый популярный отзыв о нас: «Это непонятно, но интересно». Это молодая аудитория, студенты около 20-ти лет.

К. Р.: Я в этом году была на разных дискуссиях и была удивлена качеством вопросов. Я сидела и так гордилась, думала про себя: «Ого, я бы до такого вопроса не додумалась!». Классно наблюдать рост аудитории.

В начале на кого вы ориентировались, когда делали фестиваль? Вы хотели днепровскую публику, или знали, что к вам будут приезжать люди из разных городов?

А. П.: В 2014-м не приезжали еще и мы тогда ориентировались на местных, работали с городом. У нас было 12-13 локаций, каждый день мероприятие проходило в новом месте.

К. Р.: Я помню, что за время первого фестиваля часов 12 спала и думала, что, наверное, это последний фестиваль, который я организовываю.

К нам на первый фестиваль приезжал наш друг Томас Дунке, он на тот момент был в директорском совете фестиваля CYNETART — это фестиваль компьютерного искусства в Дрездене. Когда он посмотрел на наш 5-ти или 7-ми дневный фестиваль и на количество людей в команде, а нас было трое, он был в шоке. Наш первый фестиваль — это был хаос-менеджмент, мы все делали на энтузиазме. Это сейчас у нас гугл-таблицы, куча вкладок, все распланировано, распределены задачи, большая команда, а тогда такого не было.

А. П.: Да, первые три года мы сами занимались пиаром, переговорами с артистами, мы сами занимались логистикой, закрывали все вопросы, вели социальные сети и т. д. Сейчас ситуация кардинально изменилась, у нас уже есть контент-менеджерка, у нас есть пиар-менеджер, продакт-менеджер. По сути, то мы с Катей — это люди, которые  с первого фестиваля и до конца выжили, а остальные — появлялись и пропадали. Например, Лера первые два фестиваля с нами организовывала.

Сколько сейчас человек в команде?

А. П.: Сейчас в команде фестиваля 9 человек, которые работают фул-тайм фестивально, но есть еще отдельно команда волонтеров — около 30-ти человек, но именно тех, кто активно из них участвует, это человек 5-6.

Если говорить об иностранных фестивалях, организациях или сообществах, на которые вы ориентировались, может, были среди них какие то для вас как референс, когда вы создали фестиваль?

А. П.: MUTEK Montréal – это фестиваль цифрового искусства, который изначально появился в Монреале, а сейчас проходит еще в 5-ти крупных городах: Монреаль, Мехико, Токио, Барселона и Сан-Франциско. Они уже захватили всю планету. Я один раз ездил на этот фестиваль и смотрел его вживую. У них больше идет перегиб в музыку.

К. Р.: Да, но у каждого MUTEK своя организационная команда. Дают только франшизу. Я была тоже на MUTEK Mexico.

А. П.: А еще есть MUTEK Buenos Aires. У нас там друг и мы хотим вместе сделать проект.

К. Р.: На самом деле много классных фестивалей, и обычно организаторы таких фестивалей, как «Конструкция», они очень отзывчивы, с ними легко находить общий язык.

А. П.: В основном, это фанаты. Люди, которые делают проекты, невзирая на наличие денег или поддержки. Они делают эти фестивали, штампуют их во что бы это не стало. Этот чувак, по-моему, Ариель его зовут, который сделал MUTEK, в первый год с тремя компаньонами, чтобы сделать фестиваль, заложили квартиру одного из команды для бюджета в 50 тысяч евро. Это совершенно обезбашенные люди, они открыты, готовы сотрудничать, обмениваться контактами, информацией, знаниями и это очень классная тусовка, в которой комфортно работать.

К. Р.: К нам приезжал Мартин Барага из Любляны. У них схожая история:  организация, примерно такая же команда, занимаются фестивалем, являются тоже частью платформы SHAPE.  При этом у них есть еще общественная организация, которая работает с исследованиями, различными художественными проектами. В этом  разнообразии мы с ними похожи — у нас есть не только фестиваль, а и куча других проектов.

Если вернутся к вопросу о фестивалях, то есть классный еще фестиваль, который мне очень нравится — REWIRE в Гааге. Lunchmeat — хороший фестиваль,  мы только команду знаем, за ними следим, но пока еще не были. 

А. П.: Я еще фанат маленьких нишевых фестивалей, к примеру, Hamselyt в Тернополе,. Ездил туда три года назад, получил максимальное удовольствие. Там тоже все сделано на энтузиазме одного человека, который не хочет уезжать с Тернополя и делает классную программу. Это супер! Мне кажется, чем меньше фестиваль, тем более он душевный. Когда попадаешь на фестивали СTM Festival или MUTEK, то там уже другая атмосфера.

К. Р.: В СTM Festival хорошо то, что он в Берлине, там привыкли к DIY. Там абсолютно спокойно реагируют, если что-то задерживается на 1,5 часа, или что-то отпало. В Берлине тебя никто за это не убьет. Мне нравится то, что у нас на «Конструкции» тоже есть дух DIY, этот дух непобедим, он нас не покидает, он с нами идет.

Это же «Конструкция» — она все время конструируется!

К. Р.: Да, мы недавно говорили о том, что как корабль назовешь, так он и поплывет. Мы постоянно находимся в состоянии строительства, перестройки и трансформации. В этом, наверное, и есть дух нашего фестиваля. Я не знаю, как это будет работать, когда мы здесь институализируемся…

Вы планируете, как и раньше, проводить фестиваль раз в год?

К. Р.: Когда мы уже станем пожилыми, то возможно, что будем делать его через год, в формате биеннале, потому что это будет попроще, а каждый год делать — это тяжело. Мы фактически заканчивая один фестиваль, делая отчетность по нему, уже должны с осени вести переговоры со всеми посольствами, консульствами, культурными институциями, писать гранты и заявки, чтобы  у нас было финансирование на следующий год, а плюсом еще вести переговоры со всеми участниками заранее. Это работа нон-стоп — конечно, что она очень выматывает, а помимо «Конструкции» у нас много других событий: в год мы делаем 5-6 проектов.

А. П.: Я тоже за то, чтобы фестиваль не застревал в стенах культурного центра и не становился проектом культурного центра, а чтобы он продолжал говорить о городе.