Как появилась Культура Медиальна? У вас у всех совершенно разный бэкграунд. Насколько я знаю, Юля — филолог немецкого языка, Катя — журналист и искусствовед, Андрей занимался музыкальными проектами. Каким образом вы все соединились и почему возникло желание создать общественную организацию Культура Медиальна и что несет в себе название?

Юлия Овчаренко: В названии заложено понимание культуры как посредника между разными социальными процессами — художественной средой и городом в целом.

Андрей Палаш: Мы все дружили и давно друг с другом знакомы. Дольше всего я знаком с Лерой Мальченко (журналист и режиссер, со-основатель Культура Медиальна — прим. авт.) из Fantastic Little Splash (творческое объединение Леры Мальченко и художника и режиссера Александра Ганца — прим. авт.), которая была с нами изначально. У нас у всех разный бэкграунд. У меня музыкальный, у меня был свой музыкальный лэйбл с 2008 года. Лера и Катя — журналисты. В 2012 мы уже познакомились с Юлей, когда она пригласила меня участвовать в проекте A.P.P.I.A. Workshop.

Юлия Овчаренко: Это была серия воркшопов. Вместе с Trans-Media-Akademie Hellerau мы привезли технологию интерактивных виртуальных пространств, когда, например, движением создаешь звук. Украинским музыкантам показывали, как эту технологию использовать. Тогда участвовали Гоша Потопальский, Евгений Ващенко, в частности, Андрей, Антон Лапов.

У вас на сайте этот проект значится под эгидой Культуры Медиальной.

Андрей Палаш: Мы его первым считаем. Мы делали тогда проект и вечеринку…

Катерина Русецкая: А я на эту вечеринку пришла… (смеется).

Юлия Овчаренко: Инициатором все-таки был Андрей. Он и предложил сделать большой фестиваль.

Катерина Русецкая: Мы сидели на Екатеринославском бульваре и решили делать фестиваль. И Лера крикнула: «Назовем его КБ! (конструкторское бюро)». Подумали, что КБ — нет, но вот «Конструкция» — да.

Андрей Палаш: Мы хотели объединить новые медиа, музыку и современное искусство.

Катерина Русецкая: И максимально экспериментального и андеграундного. Если что-то делать, то вбивать не полумерами, а делать что-то такое, чтобы нас чем-то закидывали или говорили «Ого!». Я тогда, в 2013 году, приехала из Китая, где была на стажировке в Пекине в Pace Gallery. Я там была ассистентом по пиару, но мне не нравилась галерейная система, такая перемалывающая махина. Но параллельно, пока я там работала, я начала ходить на большое количество андеграундных фестивалей. Когда приехала, начала учиться в НАОМА (Национальной академии изобразительных искусств и архитектуры, Киев — прим. авт.). И вот мы снова встретились и решили.

Вы говорили о том, что настолько мало всего происходило, что нужно было либо уезжать, либо делать свое.

Андрей Палаш: До A.P.P.I.A. Workshop все проекты были очень локальные, в том числе, которые делали мы. Я увидел, что можно делать что-то другое, что можно делать коллаборации с европейскими институциями. Когда мы придумали фестиваль, то следующий этап — зарегистрировали общественную организацию, чтобы получить финансовые инструменты на реализацию проектов.

Юлия Овчаренко: Задача была сделать фестиваль, и он нас объединил. Общественная организация дала больше возможностей и финансовых, и юридических. Мы хотели это делать в городе, и нужно было получать разрешения, а это возможно только тогда, когда есть организация.

Катерина Русецкая: Мы подумали, что если получится в первый раз, то будем делать. Если бы не получилось, мы бы уехали, если бы все прошло не так, как хотелось бы и без результатов. Мы сидели на чемоданах. Каждый из нас был готов уехать.

Юлия Овчаренко: До «Конструкции» я делала маленькие проекты, и мне классно было встретиться с ребятами и задумать что-то большое. Это и профессиональный рост, и другие масштабы. С каждым уровнем, который мы ставим себе целью, возникает желание действовать. «Конструкция» оказалась вызовом, которого нам хватило лет на 5, чтобы реализовать все, что мы хотели.

Катерина Русецкая: Первая «Конструкция» была самая масштабная. Мы чуть не убились с перепугу. Было более 50 артистов. Она проходила по всему городу. 10 локаций, 10 дней. Выходными начинали и выходными закрывали. И такая модель существовала 3 года. Мы задействовали Аквариум, Планетарий, Пассаж, Южный вокзал — он до сих пор стратегический объект, и мы были первыми, кто сделал там выставку. Была также вечеринка на фабрике Володарского — сейчас там торговый центр. Это потрясающее индустриальное здание в центре города. Там мы все делали сами — убирали, охраняли, стояли на входе.

Юлия Овчаренко: Яйцо мы ставили… (смеется).

Катерина Русецкая: 14000 плохих комментариев от горожан — супер пиар за 800 грн.: «Идиоооты!»

«Конструкция» во многом определила и задачу Культуры Медиальной — открытия и переоткрытия мест?

Андрей Палаш: После второго фестиваля в конце 2015 года уже поняли, что мы работаем с разными локациями и стараемся их переосмыслить, вдыхая в них новую жизнь. Но это все равно краткосрочные акции, которые в итоге ничего не меняли. Мы вдохнули жизнь, а после все продолжается так же, как и было. И мы решили брать одно место и работать с ним постоянно. С 2015 года у нас появилась идея создания культурного центра — одной точки, в которой можно постоянно что-то делать и развивать.

Ты сказала, что если бы не было результатов, то вы бы не продолжали? Что определяет результат?

Катерина Русецкая: Была сильная отдача, наконец-то!

Андрей Палаш: Фидбек был очень хороший, это раз. Второе — мы сделали все, что задумывали. Когда мы об этом только говорили, казалось, что это нереально. И нужно понимать, что это было сложное время, после Майдана, начались боевые действия на востоке. Мы задумали фестиваль осенью 2013 года, но произошла «Конструкция» в 2014-м.

Катерина Русецкая: И мы думали ее отменять, но классно, что мы ее сделали.

Юлия Овчаренко: Тут война, тут мир меняется, а мы что «культуркой» заниматься будем, фестиваль делать? Город был другим, военные очередями стояли, добровольцы готовые идти в армию, а в этот момент нужно принимать решение. Но одновременно эта же ситуация способствовала фестивалю. Раньше представить было невозможно пойти в горсовет и попросить разрешения на проведение фестиваля. А нам с ходу подписывали все разрешения и согласования. Идеи гражданского общества и так далее, приходишь к зам. мэра и получаешь разрешение.

Андрей Палаш: Все были перепуганы и не понимали, как себя вести. Для первой «Конструкции» город дал нам бесплатно разместить 10 ситилайтов и 5 бигбордов: «У нас есть городские площади, можете размещать». Это был 2014 год. Когда мы просили в 2015 и 2016, их уже не давали. Все были перепуганы, в том числе, чиновники, слово «активист» звучало как что-то страшное.

Юлия Овчаренко: Но и новое….  Активист равно городской сумасшедший — это уже в 15-м году, а в 14-м это еще работало.

Так, а что за «яйцо» вы ставили?

Катерина Русецкая: Мы думали, как привлечь внимание прессы. Лера сказала, что должна быть дикая акция, которую никто не поймет, но придут посмотреть. Мы — фанаты Сергея Курехина, и у него есть передача-мистификация «Ленин-гриб». Тут снесли памятник Ленину, и пустое место зияет. Что делать? У нас есть 800 грн. Лучшее место — это «Ленин». Мы решаем, что нужно сделать гриб с отсылкой на Курехина, и даем на просчет, и нам говорят — 15000. Тогда мы зовем Машу Ярчук, она — архитектор (Маша Ярчук — архитектор, помогает в реализации проектов Культуры Медиальной — прим. авт.). Что можно сделать за 800 грн.? Типа гриб, но не гриб. Она говорит — яйцо из агроволокна. Самая простая форма. Мы собираем волонтеров. Это первый фестиваль, никто о нем не знает, приходят какие-то отчаянные. Это было ужасно — трехметровое яйцо из агроволокна. Лера тогда была собкором ICTV и созвала других собкоров национальных каналов. И все каналы, которые можно было собрать, все пришли. Пока там ставили яйцо, я рассказывала, что это символ нового перерождения и мы выкатываем тоталитаризм из умов горожан и площади.

Это очень смешно. Но вы не переживали, что открывая фестиваль, вы начинаете с профанации, что любой бред может стать частью фестиваля?

Катерина Русецкая: Мы не рассматривали это как инсталляцию или художественную акцию. Мы рассматривали это как пиар-ход — Ленин в смеси с местными суевериями. Эта акция выкристаллизовала нашу публику.

В чем сегодня вы видите глобальную миссию Культуры Медиальной?

Юлия Овчаренко: Сейчас есть несколько векторов. Сообщество вокруг «Конструкции» сформировалось. Но одного фестиваля мало. Он случается раз в году, и сообщество все остальное время живет своей жизнью. Нам одного фестиваля мало, мы уходим в другие стороны: занимаемся исследованиями, так мы брали темы ДК — домов культуры, монументального наследия. И идея культурного центра возникла, потому что была потребность в месте, которое бы имело протяженность, где процессы происходили бы все время, где ты можешь развиваться, подключаться, находить людей таких как ты, что ты не в одиночку, а город — это площадка. Тестовым форматом стала «Сцена», когда можно привлечь разные сообщества и понять, могут ли они самоорганизовываться.

«Сцена» — в определенной мере прототип модели, по которой будет создаваться Центр современной культуры?  

Юлия Овчаренко: Над центром мы думали 4 года, а это уже 5-й год активной работы над этим местом. Было понятно, что внутри города инициатива не появится, и финансы не появятся. Мы смогли привлечь европейские институции, но их условие — это партнерство. То есть местное сообщество, которое могло бы взять на себя обеспечение здания, а при поддержке европейских партнеров формировать уже программу. А Культура Медиальна в этом ключе — менеджеры и медиаторы этого взаимодействия. Также был вопрос, почему это нужно делать в Днепре. Что вот Днепр «не достоин».

Андрей Палаш: Дело не в достоинстве. Этот проект с нами инициировала Люция Ржегоржикова, директор Чешского культурного центра в Киеве. В 2015 мы четко понимали, что это восток Украины, на границе с Донецкой областью, где идут военные действия. Чтобы в этом регионе это не повторилось, здесь нужно делать международный культурный центр. Тогда было очевидно: «Зачем это делать в Киеве, если там все более-менее органично развивается?», а нужно делать здесь.

Я помню это ощущение «на грани», когда ты постоянно задаешь себе этот вопрос. Мы как раз работали с Открытой группой над выставкой «Биография». И вот постоянные терзания и переживания, насколько ты можешь позволить себе открывать выставки и как с этим быть, когда идут военные действия. Как вы отвечали себе на этот вопрос тогда? 

Андрей Палаш: Это надо было городу, потому что тогда молодежь начала уезжать, было отчаяние, непонимание, будут ли боевые действия у нас. Мы решили, что нужно делать и однозначно делать это в Днепре. Нас ситуация в Донецке подталкивала что-то делать. На тот момент единственным финансированием в Украине была программа i3 Фонда Ахметова. Мы подали заявку на аудиовизуальную программу еще до Майдана, получили положительный ответ в начале 2014 и встал вопрос, делать фестиваль или нет. Когда мы начали связываться с участниками, мы открыто писали, откуда деньги. Ряд артистов отказались, а часть наоборот говорили: «нужно тратить эти деньги на искусство и культуру». Тогда было неясно, как поступать. И мы решили делать. В конце 2014-го мы отчитались за грант, а в 2015-м — программа закрылась.

Но вот Роберт Хенке, музыкальный исполнитель, наоборот поддержал нас. У него очень высокий гонорар, и я никогда не мог себе представить, что он выступит в Днепре. И когда мы ему написали, что мы делаем аудиовизуальный фестиваль на востоке Украины он сразу согласился участвовать. Также в 2014-ом приезжал Яцек Сенкевич (Jacek Sienkiewicz) — легенда польского техно. Его приезд финансировал Польский институт, и он сразу писал, что едет, чтобы поддержать нас.

Катерина Русецкая: Но также мы на тот момент делали большое количество мероприятий, чтобы поддержать тех, кто приезжал, — переселенцев. Думали о том, что такое Днепр, что это за транзитная зона, готов ли город стать домом (проект «Без места», 2016 — прим. авт.) и принять переселенцев?

Юлия Овчаренко: Это была постоянная работа, но это мы считали своим долгом и повседневностью, а фестиваль — нечто иное, об искусстве и культуре. В тот момент мы думали о культурном расколе Украины — двигаться в прошлое или будущее. Будущее — это свобода личности, выбора, слова, предпринимательства, где ты хочешь быть и кем хочешь. Нам хотелось показывать направленность в будущее, а не прошлое. Днепр и стал таким форпостом, если не мы будем это делать, то как мы можем показать, что здесь важна культура. Мы будем делать хорошо то, что умеем. Мы хотели говорить как граждане мира, приглашали много артистов, партнерились с международными культурными институциями. Мы максимально прописывали ценности, которые отвечают глобальному мышлению. У нас не было шароварщины и национальных лозунгов как «Мы за Украину!». Мы за себя и тот потенциал, который мы можем представить. Давайте не делить мир на черное и белое. Мы за то, что современный человек может хотеть стремиться, что человек не разрушает, а создает.  

Из описания работы Форума был сделан акцент на урбанистику и то, что в течение 10-ти дней нужно будет разработать программу культурного центра, но по факту это больше похоже на такой networking.

Юлия Овчаренко: Первая версия Forum Regionum прошла в Оберхаузене в 2016, которую инициировали наши партнеры — kitev. Когда предложили нам, мы для себя подумали, что у нас есть место, и мы будем с ним работать. Это место — здание в конкретном городе, а город в понятном регионе. Чтобы на разных уровнях исследовать, какие культурные коды могут быть прописаны здесь, с какими идентичностями мы будем тут работать, что нам все слои нужно будет проанализировать. Лично для меня ревитализация — это о людях, жизнь — это, в первую очередь, человек, уже человек потом создает себе какую-то форму, место, здание, где он находится. Все участники резиденции — это люди со своим опытом, видением, который мы хотели применить здесь. Нам интересно было, как приезжие сюда смогут по-своему увидеть местную ситуацию и предложить для работы культурного центра поле, сообщество людей, некие форматы и подходы, чем можно наполнить это место, чтобы оно зажило по-новому, зажило не шаблонно, а применимо к тому контексту, в котором оно возникает.

Катерина Русецкая: Нам важен был взгляд извне, мы варимся в стратегическом процессе планирования достаточно давно, и мы понимали, что нам нужна экспертность и помощь со стороны. И все, кто были на Форуме, — эксперты в своей области. Это не просто художественная резиденция — все очень из разных сфер. Конечно, мы переживали, мы еще не делали такой резиденции. Мне кажется, что это крутой формат оказался. Он нам подходит и, скорее всего, мы будем продолжать, и точно могу сказать, что уже сейчас понятно, что появится партнерство и из этого выйдет несколько идей.

Юлия Овчаренко: Мы вложили много, чтобы познакомить резидентов со средой, и долгосрочные результаты имеют значение. Сложно наладить партнерство, если мы не поработали и не узнали друг друга. И сейчас можно планировать что-то на будущее, это место не на один день.

От вашей работы — ощущение очень горизонтальной структуры, но вот когда письмо надо подписать, появляется «Керівник ГО». Как у вас происходит взаимодействие внутри?

Катерина Русецкая: Мы очень разные по характеру и темпераменту. И мы дополняем друг друга, в какие-то моменты можно «глушить», в какие-то подбадривать. Эта модель хорошо работает. Обсуждаем, каждый приносит что-то свое. Есть разделение по некоторым проектам, кто «тягуча сила».

Голосование бывает?

Юлия Овчаренко: Нет. Голосования нет. Споры бывают, обсуждения бывают. Есть еще масса людей со своим мнением, и это очень важно. Я рада, что это видно, что все на горизонтальном уровне. Мы так 6 лет уже. А когда момент выполнения проекта, то там чистый менеджмент: распределение задач и ответственности. Мы очень хотим расширения команды. Те масштабы, которые мы захватываем, требуют от нас уже большего состава.

Андрей Палаш: Параллельно идут много проектов. Создание новой специальности в колледже (специализация «менеджмент социокультурной деятельности» в Днепровском колледже культуры и искусств — прим. авт.), вот только закончился Forum Regionum. Культурный центр — это огромная работа. Это и стройка, и коммуникация от архитекторов до строителей, общение с собственниками, разработка программы и структуры.

Юлия Овчаркено: Мы думаем над тем, как должно все работать, на каких уровнях создавать связи. Мы много консультируемся, получаем обратную связь от экспертов, которые к нам приезжают.

Андрей Палаш: И сейчас осень. Активная фаза подготовки проектов на 2020 год.

Катерина Русецкая: Всегда есть проект без денег, который занимает много сил. Таким был «Сцена», в итоге он объединил сообщество и стал для нас поворотным. Сейчас мы инициировали «Днипро Монументализм» ввиду того, что была разрушена скульптура Коткова (скульптура Эрнеста Коткова «Днепровские волны» — прим. авт.). Было бы классно, если бы этим занялся кто-то другой. Даже когда мы увидели пост о разрушении скульптуры, вызвали полицию, но в итоге никто не поехал. Поехали мы. Таня Журий, кстати участница Форума, действительно глубоко занимается исследованием монументального искусства. Еще мы поняли, что нужно заниматься неформальным образованием, потому что ситуация с формальным образованием катастрофическая. В Национальном университете корпусы сдают в аренду или продают, из 9-ти месяцев работает 4, отток студентов, низкий уровень образования, коррупция.

Помимо неформального вы же запускаете и новую специализацию в Колледже? Когда это планируется?

Андрей Палаш: С осени 2020 года. Сейчас мы работаем над исследованием ситуации в стране, связываемся с колледжами и университетами, в которых есть эта специальность, просим методички и наработки. Кто-то идет навстречу, кто-то нет. Мы ездили в Брно, налаживали связи с ВУЗами, в которых есть эта специальность. В Брно есть Технический университет, а там есть факультет визуальных искусств. Мы планируем подписывать меморандум о партнерстве между колледжем и их факультетом, так как у них есть специальность «Менеджмент культуры». Возможно, в будущем это будут обмены между студентами, чтобы, например, наши студенты могли ездить на семестр стажироваться или обмен преподавателями.

На эту специализацию можно будет поступать после 9-го или 11-го класса?

Андрей Палаш: Рассматриваем нашу специальность для тех, кто поступает после 11-го класса. Это обучение 2,5 года. 2 года обучение, и полгода — либо диплом, либо стажировка, либо исследование. Мы понимаем, что в Днепре есть недостаток квалифицированных преподавателей. Мы как раз думаем о разных моделях образования. Это могут быть интенсивы, когда будут приезжать преподаватели из других городов и стран.

Вы говорили, что когда задумали культурный центр, то сложно было найти партнера с украинской стороны. И сейчас мне кажется, что это удивительная ситуация, когда после ваших проектов, в частности, «Сцены», собственник вышел на вас и предложил «зайти» в здание. Кто собственник и какая возможна ситуация развития центра в будущем?

Юлия Овчаренко: Официально собственник — это еврейский образовательный центр, благотворительный фонд. Они приобрели здание несколько лет назад и планировали сделать женскую еврейскую гимназию. Проект не состоялся, здание пустовало несколько лет. Сейчас собственники не хотят сдавать в аренду коммерческим инициативам. Это легко и понятно, и в любой момент можно это сделать, но это неинтересно. Мы не занимаемся финансовыми вопросами, а занимаемся программой. Для нас центр современной культуры — это люди, программа, форматы, как это место будет жить. Нам важно уделять все внимание программе и сообществам. Мы разрабатываем систему горизонтальных связей, где в кураторский борд могут войти другие инициативы и которые смогут также программу формировать.

Мне это видится как взаимовыгодное взаимодействие.

Андрей Палаш: Но эта встреча не случайна. Благодаря тому, что мы в течение 3-4 лет постоянно говорили о том, что должен появиться такой центр.

Катерина Русецкая: Мы заходим как общественная организация. Мы не наемные работники. Днепр становится социально ответственным в бизнесе. Вот еще один миф, но это факт.

Юлия Овчаренко: Поддерживая этот проект, бизнес тоже показывает, что неинтересно просто коммерческое использование, а интересен дополнительный вклад в социальный капитал.

 Тетяна Кочубінська