Расскажите, пожалуйста, какими проектами вы сейчас занимаетесь?

Проектов сейчас много. В сотрудничестве с Зеленым театром в Одессе предоставили работы для временного музея скульптуры под открытым небом. Формируем коллекцию в Verholy Relax Park — там у нас и скульптура, и живопись, и диджитал арт. В этом году мы участвуем в нескольких экспозициях скульптур в публичном пространстве в Америке: Burlington Sculpture Park в штате Вермонт, Niwot Sculpture Park в штате Колорадо, Sculpture on the Lawn в штате Флорида. Из-за коронавируса есть ряд перенесенных событий, например, выставка Sculpture by the Sea в Сиднее, к которой мы сейчас активно готовимся. Также сейчас я консультирую создание большой частной коллекции в Дубае. Тем временем наша команда работает над несколькими арт-изданиями. Среди них — книга авторства Галины Скляренко о молодых скульпторах. Занимаюсь проектом «30 лет присутствия», еще в 2016 году мы издали книгу «25 лет присутствия», в этом году — ждите продолжение масштабной серии. Это будет трехтомник, в который войдет более 100 художников. Также я курирую книгу Валерия Сахарука, в которой мы показываем развитие украинского искусства через один ключевой арт-объект в год.

Сейчас, благодаря коронавирусу, появился активный интерес к искусству. Особенно рад потоку молодежи, которая заинтересовалась работами. Никто никуда не выезжает, почти все закрыто и у людей появилось больше свободного времени. Я, можно сказать, ждал такой карантин 29 лет. Но, конечно, очень хотелось бы, чтоб и государство начало обращать внимание на культуру и в частности на искусство, потому что нам необходима инфраструктура, музеи, фундации.

Чего еще, кроме поддержки государства, не хватает современному украинскому арт-рынку?

Арт-рынку не хватает Закона «Про меценатство» — это один из приоритетов развития экономики. Вкладывая деньги в искусство, коллекционер должен иметь привилегии и льготы на те деньги, которые он потратил. Это очень важно для публичного имиджа. Когда будет принят Закон «Про меценатство», тогда будет выход и возможность открывать частные музеи.

Частный музей — это симбиоз бизнеса, денег и государства

Нашему национальному музею нужны реформации, по примеру крупнейших европейских государств. Во всем мире есть и государственные музеи, и много частных. У нас очень большая страна, и я считаю, что музей должен быть и в Донецке, и в Днепре, и в Харькове, и во Львове, в Одессе. Это могут быть разные направления искусства с одинаково сильными кураторами. Музей современного искусства, неважно, государственный или частный, нужен для того, чтобы показывать работы из частных коллекций. Обязательно нужно сделать публичный реестр работ. Конечно, сейчас нет времени на это, потому что война, коронавирус — другие приоритеты. Надеюсь, со временем все будет, но хочется-то всего и сразу.

Частные музеи и фундации — важные механизмы и для арт-рынка, и для культуры, их действительно не хватает. Сейчас видно, что как бы мы не пытались уйти в онлайн, люди все же хотят оффлайна. Конечно, мы следим за тенденциями — например, переводим в токены работы Романа Минина и других художников, которые работают с медиа-искусством.

Но все равно, я верю, что ближайшие 10-20 лет люди будут хотеть реального контакта с произведениями искусства. Мы еще не готовы воспринимать размер, структуру, технику, цвет, объем через экран

Какие тенденции на рынке вы выделяете?

Последние три года начали активно интересоваться скульптурой. Такая востребованность заметна во всем мире, есть спрос даже именно на украинскую скульптуру. И конечно, все внимание ценителей искусства и коллекционеров приковано к NFT-токенам или виртуальным цифровым единицам. Виртуальные работы можно было купить и до появления NFT, но прежде нигде не фиксировались данные покупателя — теперь же они открыто хранятся на блокчейн-платформах.

Что еще выделяется и пользуется спросом?

Скажем так, четких направлений нет, у каждого разные вкусы и каждый ищет то, что ему нужно. Но сейчас очень активно спрашивают молодых художников. Также ищут наших старых мастеров-классиков, их работы 1980–1990-х годов. Есть запрос на цифровое искусство, я этому очень удивлен. Ко мне приходило много заказчиков, которые говорили, что хотели бы, чтобы это все было в цифре. У нас есть такое в портфеле, но ранее не запрашивали — не было интереса, а в этом году все иначе. Вероятно, это связано с недавними крупными публичными продажами мировых аукционных домов. Но самое главное — повышается спрос на украинский арт-рынок.

Есть ли какая-то конкуренция?

У нас конкуренции нет и быть не может, ведь у нас не так много художников и галерей, так что об этом даже речи быть не может. Все художники разные, каждый исследует свои темы, и даже если они и пересекаются, то конкуренции между ними все равно нет. Наоборот, мы все друг друга дополняем, мы идем общим фронтом, и мне кажется, что так намного лучше.

Потому что мы это все делаем для того, чтобы украинское искусство прозвучало в мире

Каким искусством вы интересуетесь и с кем работаете?

Из старшого поколения я работаю с Сергеем Святченко, Олегом Тистолом, Мариной Скугаревой, Николаем Маценко, Василием Цаголовым, Анатолием Криволапом, Александром Ройтбурдом, Виктором Сидоренко, Павлом Маковым и другими. С той когортой, с которой мы знакомы больше 20 лет. Среди молодых хочу выделить Романа Минина, Назара Билыка, Егора Зигуру, Алексея Золотарева, Степана Рябченко, Виталия Протосеню, Даниила Шумихина. Недавно познакомился со львовским скульптором Романом Домашичем, он мне тоже импонирует. И это уже не про бизнес, а про пересечение дружбы, возможно даже семьи, которая объединяет. Мы часто путешествуем вместе — например, в прошлом году с Билыком и Греком ездили в Хорватию, нам было интересно посмотреть крутой музей в Сплите, в Ivan Mestrovic Gallery. На самом деле, когда ты этим живешь, а не думаешь о том, что это твой бизнес, ты в это окунаешься, начинаешь понимать искусство, пропагандируешь, ты можешь о нем рассказать, рассказать о художниках и чем они занимаются. Получается такой симбиоз — бизнес, искусство и продвижение в общем.

Кто к вам чаще всего обращается, с какими запросами?

Я консультирую частный бизнес. Сейчас, в эпоху коронавируса, работаю с многими дизайнерами: Сергеем Махно, Артемом Зверевым, Юлией Даниловой, Натальей Большаковой, Наталией Куц, которые используют в своих интерьерах работы украинских современных авторов. Мы говорим о создании целых коллекций, подчеркиваю, что наша цель — это не украсить пространство, а создать новую историю. Наши клиенты — это в основном люди 30-45 лет. Появились покупатели из IT-бизнеса, агросферы, медицины. Предложения дизайнеров нашли свою аудиторию, и часть покупателей продолжает формировать свою коллекцию. К примеру, формируя частную коллекцию для одного загородного дома, мы вышли за пределы стен и занимаемся созданием скульптурного парка. Все это очень интересно. У нас есть некий закрытый клуб для начинающих коллекционеров, в котором мы раз в три недели проводим мероприятия, рассказываем об искусстве, художниках, кураторах. Мы, например, ходили к Стелле Беньяминовой, ездили к Сергею Махно, рассказываем, показываем, ездим к друг другу в гости, чтобы посмотреть, кто, как и чем живет.

Главная задача — донести человеку, что можно создать некую историю в своем месте, без разницы, это офис или дом

Какой запрос у компаний обычно? Корпоративные коллекции?

Появляется одна-вторая-третья работа — и начало положено. Сначала покупатели ни о чем серьезном не думают, а после — втягиваются, хотят коллекцию, причем не только в собственном доме, но и в офисе. Пока что масштабных публичных корпоративных коллекций, как на Западе, еще нет, но во многих офисах уже висит искусство, и это сильно радует. Раньше такое тоже наблюдалось, только сейчас это более активно выражено, именно среди молодого поколения. Пока это коммерческие компании, государственных нет.

Как вы разграничиваете личное и работу?

Я не разграничиваю — это моя жизнь и все. Я обожаю свой ритм и способ жизни, и дай бог всем такое удовольствие в жизни найти. Это может быть непросто, но к каждому человеку приходит осознание личной миссии, просто эта тяга где-то в глубине души сидит. Но если ты раскрылся, то этим нужно уметь воспользоваться. И в Америке, и в Китае, да во всем мире говорят, что надо чувствовать и доверять себе. Ты не можешь объяснить почему, но ты знаешь, что этот художник будет стоить денег, он интересен и точно будет востребован. Когда ты много изучаешь, ездишь по ярмаркам, галереям, ты видишь мировые тенденции и понимаешь — это цитирование, или это настоящее высказывание позиции автора. А когда начинается дружба между художником и дилером, отношения складываются в начале и самое сложное — отыскать или возродить талант, не поссорившись.

Сила искусства — в его способности удивлять и тревожить

Находите ли вы в коллекционерах такое же?

В коллекционерах я стараюсь найти тот же живой, неподдельный интерес к искусству. Если мы сходимся, то нам интересно, а если нет, то мы не становимся друзьями, а становимся партнерами. Взаимные истории куда более интересны, поэтому я часто приглашаю друзей-покупателей к себе в дом, показываю им собственную коллекцию, говорю о том, во что верю.

Как вы формировали свою коллекцию? Сколько у вас предметов?

Сначала собирал то, что нравилось, совершал импульсивные покупки. Потом, со временем, начал понимать, что я хочу собрать коллекцию по хронологическому принципу и разграничить по десятилетиям: от 1985 по 1995, от 1995 по 2005 и так далее. В своем инстаграме я начал публиковать коллекцию с первого периода. Я стремлюсь создать свой музей, в котором покажу историю развития украинского искусства через работы из своей коллекции — а их больше тысячи.

Какие качества важно иметь для вашей работы?

Самое главное — это коммуникабельность и умение наладить коммуникацию между людьми, понимать психологию людей. Естественно, нужно знать историю искусства, и, конечно, разбираться в современных процессах. Нужно изучить художников, их идеи, прожить с этими знаниями некоторое время, осознать их восприятие. Я начинал интересоваться искусством еще в 1999 году, когда знакомился с художниками, а после, через 10 лет, уже знал многое и многих не понаслышке. Позже переключился и на западное искусство, посещал экскурсии, музеи, аукционные дома, которые дают колоссальные знания. Я не называю арт-дилерство бизнесом, потому что это мой стиль жизни, я этим живу.

Ваше мнение: как поддерживать искусство и как лучше это делать?

Искусство нужно поддерживать. За что мы воюем? За землю? Земли полно. Мы воюем за культуру, искусство — это часть той украинской культуры, которую мы должны продвигать в мире. Главное, что у нас есть что показывать и это очень важно! Если бы у нас не было талантливых идей, был бы другой разговор, а так у нас — внушительное количество концептов, начиная от трипольской культуры и до сегодня.

Искусство — это всегда инвестиции, не только в материальную составляющую, но и в эмоциональный интеллект

Покупая работы живущих художников, коллекционер получает нечто куда более ценное, чем инвестиционный потенциал, — общение с неординарными людьми. Жить в одну эпоху с художниками, которых собираешь, следить за их образом мыслей, общаться с ними, обсуждать идеи и тенденции — это удовольствие и «время эстетического удивления», как говорит украинско-датский художник Сергей Святченко.

Якщо ви хочете, щоб ми про вас написали, заповніть цю форму