Герой известного романа произносит фразу-формулу: «Природа не храм, а мастерская», противопоставляя волю человека-прогрессиста, естественному ритму природы. Занявший доминирующее положение в мироздании, человек подчиняет себе не только близлежащее пространство и предметы, но и стихии, превращая их в инструменты. Результаты этой деятельности мы видим сегодня. И только в кризисные моменты, когда этот «инструмент» ломается или перестает подчиняться — мы обращаем на него внимание. Наверное, в такие моменты человек задает себе вопрос зачем я здесь. И обращает свою мысль к другому инструменту, в надежде, снять оппозицию природное — культурное.  

В Японии цветущее дерево, горы, морской прибой, шум дождя, приравниваются к явлениям культуры. Они живут своей жизнью, они появились на свет без участия человека и открываются ему только при бережном, любовном к ним его участии. В соучастии, а не в попытках подчинить. Дело художника — чувствовать их ритм. Культура ограничена структурами, которые ее производят, а мир — элементами. Вода, огонь, камень. Север, Восток, Запад, Юг — части структуры, определяющие место человека в мире. 

Что делать с пространством нерасчлененным структурой? 

Перед нами мир, где нет ориентиров. В него входит художник и обозначает направление ветра, температуру огня, состояние воды. И все это пигментом растертым маслом, на ткани натянутой на деревянный прямоугольник. Или круг. Создает из ничего. Он дает ему имя и место в пространстве мироздания. Потому, что без этой операции, это не Мир, он весь еще в процессе становления, скрыт за маской иллюзии и ожидает чтоб его оформили. Обозначили. Это как видеть невидимый горизонт, к которому тебя тянет и там, возможно, что-то откроется — ты это знаешь! Или надеешься. Или веришь. Волшебство живописи и открывается тогда, когда невидимый горизонт совпадает с реальным — линией горизонта картины. Эти структуры создают мост между памятью и сиюминутным. 

Мне кажется, об этом нужно помнить, когда мы приближаемся к работам Аготы Вереш. Рука помнят шероховатость коры яблони. Твоя рука ведь помнит тоже, правда? Глаз наблюдает, как исчезает на ладони, тает снежинка. А диагональные структуры краски, каким-то непостижимым образом, вызывают в памяти, в который раз, – шум ветра ночном саду. Мы ведь все это пережили когда-то.  И все эти, отвлеченные мотивы, казалось, не поддающиеся визуализации, находят свои эквиваленты в пластических структурах Аготы. И создают ситуацию в которой возможно, восстанавливают тот утраченный порядок и гармонию, которой так не хватает сегодня.

Современный человек ощущает избыток визуальных впечатлений и видит мир культурными штампами. Видит не пейзаж, а накладывает его реалии на образ своих воспоминаний. И задачей художника становится поиск нового языка живописи, который позволил бы собрать разрозненные куски знания, фрагменты воспоминаний, чувственные реакции, в новую связь, новую конструкцию, которая позволит увидеть мир как бы впервые. Сквозь ограниченность технологий, сквозь границы «расколдованного» мира.