К 150-летию со дня рождения Константина Сомова в Одессе открылась выставка произведений художника из украинских музеев и, в особенности, коллекции Одесского художественного музея — третьего по величине собрания работ Сомова в мире. Куратором выставки стал Павел Голубев, посвятивший большую часть своей профессиональной деятельности изучению творчества Сомова.

Помимо «цензуры», важной темой этой выставки является «меценатство». Внушительное собрание работ Сомова, лично никак не связанного с Одессой, оказалось в музее благодаря одесскому градоначальнику Михаилу Брайкевичу — другу художника и увлеченному коллекционеру искусства, который оставил свою коллекцию городу.

Нынешняя же выставка, по стоимости превышающая половину годового дохода музея за 2017 год, была бы совсем другой без поддержки благотворительного фонда и клуба меценатов музея «Маразли». Впрочем, даже то, что мы видим — сокращенная версия, ведь планировалось привезти еще 10–15 работ Сомова из Латвии, Эстонии и Армении и сделать другое, более сложное экспозиционное решение.

Залы выставки в ОХМ во многом автономны и могли бы стать отдельными небольшими проектами. Первый зал, традиционно, обеспечивает зрителю необходимый исторический контекст благодаря таймлайну жизни художника и информации о предыдущей, практически мифической, выставке Сомова в Одессе 35 лет назад, которую партийное руководство хоть и разрешило провести, но без огласки за пределами города.

Помимо нее, в Украине выставок работ Сомова было не так много: в 1969, 1926 и сразу после того как Михаил Брайкевич передал новороссийскому университету свое собрание искусства в 1919 году вместе с уникальными цинкографиями для «Книги маркизы». Эти листы художник раскрасил специально для Брайкевича.

Фактически, нынешний проект состоялся спустя 100 лет после первой выставки с работами Сомова в Одессе и все это время его эротические иллюстрации были под цензурой. Впрочем, не так важно к чему приурочен проект — 150-летию со дня рождения художника или 100-летию первой одесской выставки его работ. Юбилейные даты хоть и банальный повод организовать выставку, но позволяют регулярно пересматривать и озвучивать наше отношение к искусству, а значит — оставить слепок текущего мировоззрения и исторического контекста.  

В этом плане пример с Сомовым становится еще более показательным благодаря тому, что сохранились подробные дневники художника и многочисленные воспоминания его современников. Можно сконструировать образ какого-угодно Сомова и убедительно подкреплять все его же словами так, чтобы его образ соответствовал текущему социальному запросу. Ловушка тут в том, что располагая таким количеством информации о художнике кажется, что возможно безошибочно реконструировать его личность. Эстет и мизантроп или рефлексирующий перфекционист, гомосексуал, аполитичный гедонист — каждое поколение актуализирует Сомова по-своему, обнажая при этом себя.  

Даже не вчитываясь в инфографику, в первом зале уловить настроение и составить впечатление об образе жизни художника можно по кинохронике конца 1920-х годов из семейного собрания Рахманиновых. На черно-белом видео лето, дача в пригороде Парижа, Сомов вместе с другими гостями дурачится и разыгрывает комедийные сценки и детективные сюжеты. Увлеченные голливудскими фильмами, гости композитора часто выдумывали сценарии, распределяли роли и снимали небольшие пародии на немое кино в качестве развлечения.  

Биография Сомова состоит, конечно, не только из искусства, вечеринок и путешествий. Но несмотря на то, что он был современником революции 1917 года в России, Первой мировой войны и Великой депрессии, Сомов умел удерживать вокруг себя мир, в котором было бы место только для интересных ему вещей и людей. В своем дневнике Сомов писал, что «все, что меня может интересовать, — быт, эротика, скандалы, сплетни». Особенно XVIII века. Детали быта и повседневности этой эпохи Сомов досконально знал по мемуарам, литературным произведениям, графике и живописи, и свободно использовал в своих работах.

Второй зал целиком посвящен иллюстрациям Сомова к «Книге маркизы» (Le livre de la Marquise), антологии эротической литературы XVIII века, работу над которыми он начал по заказу немецкого издательства Hans von Weber Verlag. Первую версию книги издали в 1908 году в Мюнхене, а вторую и третью — в 1918 году в Петербурге, несмотря на разгар гражданской войны. Впрочем, внешние обстоятельства даже такого масштаба не помешали Сомову продолжать работу: «Междоусобная война. Большевики и т.д. Днем у Остроградского среди слухов занимаемся безмятежным: отыскиваем названия для рисунков и виньеток текста для Le livre’a [1]. 

В конце этого узкого, длинного зала, за красными бархатными шторами можно заглянуть в раскрытый оригинал «Книги маркизы», а по пути рассмотреть те самые, тщательно раскрашенные Сомовым, цинкографии с иллюстрациями и миниатюрными виньетками. Взыскательный во всем, Сомов брал в расчет особенности типографской печати во время работы над рисунками и выверял последовательность, в которой они будут появляться в книге. В экспозиции иллюстрации размещены в ином порядке и благодаря такой перетасовке все внимание сосредоточено непосредственно на листах, линиях, затейливых деталях, и персонажах, а не на литературной канве.  

Сомов будет возвращаться к иллюстрированию и подбору текстов для антологии вплоть до 1930-х годов, не оставляя идею переиздать «Маркизу» снова. Исключительно требовательный к себе, в своих дневниках он называл не так много собственных работ удачными, но среди них — именно эти иллюстрации и фарфоровые фигурки маркиз, которые тоже представлены на выставке.

Драматургия самого большого зала отличается от предыдущих. Ранние этюды, портреты близких и друзей, натурные зарисовки  хронологии, а скорее дают представление о главных чертах Сомовского творчества. Тут можно увидеть практически все работы художника из собраний украинских музеев — часто малоизвестные и не хрестоматийные вещи. Елизавету Мартынову, модель для одной из самых известных картин Сомова «Дама в голубом», на выставке можно найти на акварельном портрете времен учебы в Академии искусств.

Раздел с натурными зарисовками Сомова разных годов раскрывает одну из ключевых черт художника — предельную самокритичность и постоянную внутреннюю необходимость самосовершенствоваться. Тяжело сказать, что Сомова разочаровывало больше, чем результаты своих этюдов, но на выставке можно убедиться, что натурные студии он не прекращал и порой анонимно посещал занятия в рисовальной школе уже будучи известным художником.

В опубликованной переписке Сомова можно заметить очень сильную смену манеры речи в зависимости от того, кому адресовано письмо, но глядя на многочисленные портреты на выставке создается впечатление что на территории искусства художник всегда оставался собой, без адаптации стиля в зависимости от модели. Однако, почти все кого мы видим в этом зале — люди из его близкого круга. Отсюда такая общность и схожая лирическая интонация. 

Лаконичные, чистые и бескомпромиссные линии графических портретов и спокойные, сложные цвета живописных — в них Сомов мог позволить себе решать те художественные задачи, которые ему были интересны и тратить на работу столько времени, сколько ему казалось нужным. Четыре дня писать один висок — это про Сомова.

Порой его стремление к безупречности становилось разрушительным для работ, особенно, графических. Сомов мог так много раз смывать и переделывать работу, что бумага рвалась и портилась, а видимым оставался только контур. Эскиз для обложки книги «Жар-птица» Константина Бальмонта, которую Сомов решил раскрасить спустя восемь лет после создания — пример такого жестокого перфекционизма представлен на выставке. 

Возвращаться к старым работам, повторно использовать отдельные детали или собственные зарисовки — в целом характерно для Сомова — время легко наслаивается в его произведениях, как в прямом смысле, так и в концептуальном. Глядя на его работы, мы понимаем что если речь идет о прошлом, то чаще о символическом. Дамы в напудренных париках, кавалеры, герои итальянской комедии дель арте репрезентируют галантный век, как в иллюстрациях к «Книге маркизы», так и в отдельных жанровых сценах, но все же это не являются буквальной исторической реконструкцией. 

Объединяет их не эпоха, а сомовская эстетика, его чувство цвета и пространства, роли детали и материала. Ранние этюды и пейзажи художника в этом зале не зря. После всего увиденного разнообразия работ Сомова, портретов, графики, эскизов и скульптуры, в этих самых ранних или беззатейных этюдах можно узнать те зарождающиеся черты его искусства, за которые так ценим работы Сомова и по которым узнаем его в любую эпоху.

[1] 28 октября, 1917 г.

Ірина Тофан