По словам Ильи Чичкана, идея пририсовывать к туловищам вместо человеческих голов обезьяньи пришла к нему в Берлине, когда на контрольно-пропускном пункте Checkpoint Charlie, разделительной линии между Западным миром в лице США и миром Восточной Европы в виде СССР, он увидел два портрета американского и русского солдата. И ему показалось, что «будет неплохо нарисовать военных обезьянами». 

А вскоре художник увлекся дарвинизмом, и так, судя по всему, окончательно сошлись его «обезьяньи звезды» — вот уже около 20 лет мир созерцает и покупает обезьян кисти Чичкана на иконах, одетых в военные мундиры и в принципе выступающих на картинах вполне органичным, логичным и даже более приятным для самого художника заменителем «привычных человеческих ебель». 

Человеческое ебло рисовать как-то… ну ты и так их видишь каждый день, каждый вечер. Идешь в ресторан — видишь своих друзей, у них человеческие лица… Если бы у них были обезьяньи лица, я был бы более счастливым человеком (з розмови для Kyiv Art Week, 2019 рік)

Но «обезьяний путь» Ильи Чичкана за 20 лет постоянно трансформировался, если не технически, то концептуально. Обезьяньи головы оставались на месте, менялись только туловища и пространство их обитания. Начав с солдатов и икон, Чичкан перешел на личности — от Сталина и Уорхола до Юлии Тимошенко и Владимира Зеленского (обезьяний портрет которого, по словам художника, «лежит где-то на складе»).

Ярко сияющая вывеска «Психодарвинизм», которая обозначает обезьянью коллекцию художника как «вульгаризированное учение Дарвина, пропущенное через Фрейда», на деле оказывается приглашением зрителя поиграть со своим восприятием. 

Насколько велика разница между рожей примата и Иосифа Сталина, Энди Уорхола или Федора Достоевского? Насколько сильный дискомфорт и диссонанс испытывает зритель, глядя на своего предка-гоминида? Видит ли он себя же, или созерцает издевательство над человеческой историей и культурой? И, пожалуй, самое главное — как далеко и с какой скоростью будет лететь плевок смотрящего в зеркало своей эволюции ханжи?

Илья Чичкан во многих интервью честно признается, что его постоянно пополняющаяся психодарвинистическая коллекция — это «наебка и иллюзия»; что «современное искусство построено на зависти, сексе и скандале». 

Замена человеческих голов обезьяньими в принципе является издевкой над идеалами искусства высокодуховных консерваторов, которые все еще остались где-то в Ренессансе, голландском Золотом веке или вместе с русскими передвижниками — тем, что зовется обывательским словом «классика», в отличие от мутных и неприятных понятий «постмодернизм» и «современное искусство». 

Однако выставка «Psychodarwinism: музейні джунглі» уже больше похожа на политическое высказывание Ильи Чичкана, а не на заигрывания с ханжеской моралью и глумление над почитателями идолов мировой и локальной поп-культуры, в которую уже интегрированы и Иосиф Сталин, и Че Гевара, и Юлия Тимошенко, — даже несмотря на незаинтересованность художника в политических процессах.

Политика меня не интересует, меня больше религия интересует, потому что я ее ненавижу (з розмови для «Циники», 2017 рік)

Это, впрочем, не помешало Илье Чичкану в 2014 году нарисовать портрет Путина, назвать его «Злобная мартышка», растянуть растяжку с надписью «Путин — мудак» в своем доме в Индии и учить местное население кричать эту же фразу.

Илья Чичкан занимается политическим образованием населения Индии

В коллекции «Psychodarwinism: музейні джунглі» Илья Чичкан преображает шедевры русских художников Третьяковской галереи, среди которых Илья Репин, Михаил Врубель, Марк Шагал. И также посягает на вечных святых для российской культуры личностей — Федора Достоевского и Александра Пушкина, изображенных на знаковых портретах Ореста Кипренского и Василия Перова. 

«Русский мир» — так уже 8 лет уничижительно называют любые проявления российского влияния и ценностей в жизни Украины. Таков сложившийся исторический процесс — Украина долго была частью российской империи и СССР, диффузия культур, экономик, политик и производств оказалась слишком глубокой. И такой же глубокой оказалась пропасть между Россией и Украиной после «Евромайдана», оккупации Крыма и войны на Донбассе. 

Это закономерно привело к переосмыслению обеими странами своих культур. И если Украина во время и после «Евромайдана» начала все больше открывать саму себя во всех аспектах — от литературы до современного искусства, кинематографа и музыки, то пропагандисты и подпевалы российского империализма только укрепились в значимости и святости своей собственной культуры по отношению к культуре украинской, что привело к одновременно забавным и мрачным играм — совсем в духе труда американского психолога и психиатра Эрика Берна «Игры, в которые играют люди».

Одна из них — «кто сильнее и важнее». Пушкин против Шевченко, Достоевский против Франко — кто дал миру больше, чей культурный код весомее? Или же игра в присвоение: Гоголь и Булгаков — чьи писатели? Малевича как делить будем? «У Достоевского — украинские корни!». Есть еще игра в обесценивание: «Пушкин — потомок то ли эфиопа, то ли камерунца, какой он русский?»; «Шевченко писал дневники на русском языке, какой он украинец?».

Илья Чичкан бьет сразу в несколько точек. В контексте современных украино-российских отношений он вступает в ту самую игру в обесценивание русских святынь — художников, литераторов и Третьяковской галереи как оплота Золотого века русской живописи, по-панковски смешливо и беззаботно нивелируя русское культурное наследие. В этом — концептуальное новшество бесконечной галереи чичкановских обезьян.

В контексте образования Илья Чичкан наоборот обращает внимание на великих русских художников, отдавая им дань уважения и признания, выполняя просветительскую функцию. И, конечно, картины Чичкана гуманны, поскольку уравнивают и человечество, и его идолов, и святых до мохнатых рож разной степени шерстистости, сохраняя при этом индивидуальность их черт, мимики и гардероба.

Ну а в контексте самого Чичкана, выставка «Psychodarwinism: музейні джунглі» — это закрепление своего статуса главного обезьяньего художника украинского постмодерна, но в этот раз с безопасным и даже конъюнктурным курсом, особенно в рамках последних событий — закрытия телеканалов, принадлежащих куму Путина Виктору Медведчуку, что стало убедительным свидетельством разворота украинского государства от российского влияния.

Но эта осторожность оправдана — все-таки психодарвинистическое осмысление украинских героев, с учетом бездумно трепетного отношения к национальной культуре радикально мыслящей части украинского общества, могло бы иметь предсказуемые последствия как для самого Ильи Чичкана, так и для имиджа украинской цивилизованности. 

Достаточно вспомнить безобидные портреты Тараса Шевченко в виде поп-культурных персонажей иллюстратора Александра Грехова, уничтоженные год назад воинствующим вандалом в маске прогрессивного активиста Юрием Хортом.

Однако созерцание обезьяньих портретов Тараса Шевченко, Леси Украинки и других национальных героев уже даже не будет интересным — без скандала и секса уж точно. И в принципе, какой скандал и секс можно ожидать от художника, который в большинстве своих интервью все с той же обескураживающей честностью говорит, что уже так крепко врос корнями в свою «планету обезьян», что фактически только она его и кормит.