Георгій Потопальський — медіахудожник, музикант, працює в галузі електронної музики та візуального мистецтва. Співзасновник Photinus studio і першої школи new media art — BLCK BOX. Зараз працює під псевдонімом — Ujif_notfound та веде курс New Media у КАМА.

Займався постановкою електроакустичної опери «Лімб», опери «Воццек», AEROPHONIA, GAS (формація «Нова опера»), робив музично-світлові шоу фонтанів на Майдані Незалежності, був учасником арт-групи МММ.

Настя Калита поговорила з Георгієм Потопальським про музику, медіа-мистецтво та заснування простору ЭFIR.

Расскажи про курс в КАМА.

Началось все с того, что я открыл школу Black Box, в которой мой подход к обучению сводился к практическому. Я не хочу рассказывать другим о теории медиа-арта, так как не считаю себя специалистом. В практике я достиг результатов, поэтому моя часть курса в КАМА — практическая.

Он разделен на две части: лекция по медиа-арт — набор работ, которые я собрал за много лет, пока наблюдал за новыми медиа и те, что для меня что-то значат; несколько занятий по теории — но минимум, чаще это работы с объяснением, почему они важны, интересны и как сделаны. Вторая часть — практическая. Я буду обучать среде разработки MAX/MSP/Jitter.

Какие работы считаются знаковыми?

Эти имена для меня главные в мировой медиа-практике. Я считываю информационное поле, которое происходит в мире. Медиахудожника и музыканта Рёдзи Икеду (японський медіа-художник, живе й працює у Парижі — прим. ред.) я заметил еще в 1999-м году, его работы действительно удивляли и поражали, а теперь он стал классиком.

А с практической — изучение программирования?

Не только. В 1980-е в IRCAM в Центре Помпиду была разработана система для композиторов, называлась она Max, в честь Макса Мэттьюса, а придумал ее Миллер Паккетт. Max — это визуальный язык программирования, который работает в реальном времени. Выглядит он очень просто: белое окно, в котором вы создаете объекты-кубики и соединяете их проводами между собой. Таким образом вы пишете алгоритм.

В привычном подходе у композиторов есть строка, которая играется слева направо, а затем может повторяться. В Max совершенно иной подход: есть точка старта, дальше идет развитие  алгоритма, ответвление на иные алгоритмы — то есть это генеративная система. В нем все зависит от вашего желания, умения и талантов: насколько сложный, изящный и интересный алгоритм вы напишите. Таким образом строится композиция в мире MAX.

Как долго ты занимаешься медиа-артом?

Методики медиа-арта я стал применять активно с 2005 года. Называть себя проектом или художником могу с 2007-го. Это был Kvitnu Fest, который делают мои друзья — Дима Федоренко и Катя Заволока, они же — основатели экспериментального лейбла Kvitnu. Несколько раз я посещал события, наблюдал за ними, а потом осмелился и показал свои работы. Ребята меня пригласили выступать.

Как можно научить человека быть медиахудожником? 

В этом-то и проблема, поэтому я и не хочу преподавать (улыбается). Научить быть медиахудожником невозможно, научить пользоваться инструментом — возможно.

Но ты все-таки ввязался в эту историю?

Да (улыбается).

Расскажи об истоках, как ты пришёл к тому, чем ты занимаешься? Что на тебя повлияло и сформировало? Почему мы сейчас общаемся в сплетениях проводов? 

Я жил в Москве, занимался музыкой и играл в группе funk-core, rap-core. Это были конец 1990-х — начало 2000-х, было сильное альтернативное начало, существовало много групп, которые соединяли тяжелую музыку с рэпом, а мы с друзьями старались искать что-то свое — новое.

Так я пришел к нестандартному звучанию. Гитару использовал уже не как стандартный инструмент, а как первый нойз-бокс.

Какая музыка больше всего повлияла на тебя?

Pan Sonic, Avo Nota, академическая классика, тусовка ХХ века, которые сломали академическую музыку — Штокхаузен, Ксенакис, Кейдж, Шенберг, Лигети, Мессиан и т.д. — создали новый язык и понимание восприятия музыки. Алеаторика — новый путь к написанию алгоритмов. Это методика написания композиции, основанная на теории вероятности и случайностях.

То есть случайно созданная музыка?

Не совсем. Случайностей не бывает, компьютер не может создать что-то случайное — это иллюзия. Любой рэндом — это алгоритм. Ты не можешь сказать компьютеру: дай мне любое число, потому что он не поймет, и ничего не даст. Сначала существует закон, исходя из которого делается следующий шаг.

Алеаторика (композиційна техніка у музиці ХХ століття, що полягає у неповній фіксації музичного тексту та співтворенні в процесі виконання — прим. ред.) допускает вариабельные отношения между элементами музыкальной ткани (в том числе нотного текста) и музыкальной формы и предполагающая неопределённость или случайную последовательность этих элементов при сочинении или исполнении произведения. Алеаторика — язык. С его помощью создается новая парадигма произведения; медиахудожнику его надо знать. Ты слушаешь произведение и думаешь, что это какофония или случайный набор, но если ты знаешь язык, то понимаешь, что перед тобой — к примеру, додекафония.

Кроме этого, надо быть хорошо осведомленным в классической теории музыки — сольфеджио, понимать, как и что развивалось, что за чем шло, почему мы пришли именно к этому, и что в итоге стало важным и интересным.

Основное — это музыка, свет и инсталляция для тебя?

В начале работы так было. Но школа Black Box была основана в 2015 году для того, чтобы собрать единомышленников. Там у меня получилось 5 курсов: виджеинг — все, что с ним связано; Touchdesigner — нодовая система программирования, заточенная под визуализацию и кинетические истории, типа робо-руки, которые двигаются; саунд-продакшн и саунд-дизайн; и Max/msp/jitter.

Max — это чистая математика, midi-данные, написанные математическими алгоритмами, MSP — это работа с генерацией звука посредством компьютера. JItter — это дополнение для работы с визуальным миром — Open Gl, генеративная графика. Все эти библиотеки связаны между собой, то есть алгоритм, который вы написали в Max, интерпретирует генерацию звуков в библиотеке MSP. Получается тройной компьютерный медиапродукт. Все мои медиа-инсталляции так и делаются.

Я правильно понимаю, что для того, чтобы все это освоить, надо знать математику и физику?

Теоретически — да. Но мне казалось, что все это и так знают. У меня была неплохая школа в Москве, и математика и физика — были обязательными на базовом школьном уровне. Когда я начал преподавать — я вел в консерватории факультативные курсы — столкнулся с тем, что есть люди вообще нематематического склада ума.

Например, я. Тогда я не смогу этому научиться?

Я не верю в это. Мне кажется, любой научится. Тут вопрос времени, усидчивости и желания.

Где место искусства во всех алгоритмах и программах Max?

Это моя личная история. Я стараюсь ничего не вгонять ни в какие рамки и не давать определений. Я играю со смыслами, иронично, местами социально, но так получается само собой.

Какие темы тебе важно развивать с помощью медиа-арта?

Вообще никаких. Мне интересно находить необычные, нестандартные решения и новые связи в восприятии.

В прошлом году я сделал работу CAR-BEAT: на мосту стоит нечто, издающее звук. Если смотреть с моста, то видно дорогу, разделенную на полосы. Для музыканта эти полосы — музыкальные дорожки. Есть такое понятие — музыкальный секвенсор. Когда вы смотрите, как машины заезжают под мост, само собой напрашивается значение, что каждая машина — это музыкальное событие. Работа заключалась в том, что я сделал анализатор движения автомобилей по массе, скорости и другим характеристикам, и интерпретировал их в звуковые события. Получается, что автомобили создавали бесконечную партитуру музыкального произведения, которую можно стоять и слушать.

Мне нравится процесс: когда ты делаешь и воспринимаешь.

Расскажи о проекте «Щель», который ты сделал совместно с Евгением Ващенко.

Это был проект о работе с городским пространством. Мне нравятся «места силы» в городе. Я нашел странные места — щели между домами, которые на самом деле — незакрытые деформационные швы. Забытое узкое пространство, стык девятиэтажек, куда можно зайти. Это очень впечатляет. Ты стоишь между двух огромных стен, и можешь там находится, но делать там нечего.

Тебе комфортно работать с медиа-артом в Украине?

Я стараюсь не думать об этом.

Насколько тебе комфортно в художественной среде?

Она не присутствуют в моей жизни. Есть старые друзья, но сейчас я практически ни с кем не общаюсь.

При этом ты — один из создателей одного из самых культовых мест Киева, ЭFIR. Расскажи, как оно появилось, потому что в последнее время многие ассоциировали его только с Сашей Долгим.

Так и есть. Я не думал, что оно стало культовым, когда я им занимался. У нас была группа МММ в 2005 году: Юрий Пикуль, Никита Наслимов, Вита Кальмуцкая, Дмитрий Корниенко, Александр Долгий и я.

Юра с Димой снимали мастерскую, мы к ним приходили и постоянно тусовались там. Потом мы инициировали с Димой несколько проектов, сделали «ЛИФТ-АРТ». Потом Юра и Дима съехали из мастерской, и они  сняли помещение на Ильинской. А мы с Сашей сняли подвал и долго разгребали его — несколько месяцев, почти всю зиму. Разгребли, посмотрели на сделанное и решили провести концерт. Тогда уже прошел пик экспериментальной музыки, не было мест для подобных концертов. Я позвал Диму Федоренко и Катю Заволоку, Аллу Загайкевич и мы стали делать концерты. Так все и началось.

В какой-то момент случился ряд событий, после которых мы с Сашей серьезно поссорились.

И ты решил уйти.

Я решил, что нам пора разойтись, но предложил подумать , как это сделать. Мне хотелось оставить название — «ЭFIR» — за собой или убрать его совсем, не оставив ни для себя, ни для Саши, тем более, как он говорил, ему это название вообще не нравилось. «ЭFIR» — это страница в Фейсбук, в какой-то момент он меня просто оттуда удалил.

Откуда это название?

Название я притащил еще из Москвы. Оно связано с одной из моих любимых песен группы Tequilajazzz, где была фраза «ночью в эфире». И я подумал, что было бы классно назвать так наше место.

Ты говорил, что в работах важно визуальное восприятие. Насколько важен зритель?

Зритель — это последнее, о ком я думаю. Может быть, это неправильно, но я всех воспринимаю, как находящихся на том же уровне по знаниям, что и я. Если я что-то узнал, посмотрел, и для меня это классика — значит, это классика для всех. Хотя, на самом деле, люди не обязаны это знать. Я не забочусь о том, чтобы кто-то что-то понимал. Все полномочия я делегирую зрителю.

Как отличить, где ребята натаскались в алгоритмах, физике и математике, а где — произведение искусства?

Это сложно, надо быть в контексте и много знать, но такая проблема есть. Я работаю, много смотрю и сразу вижу технологию изнутри. Кроме этого, могу сразу определить, что «о, эта работа была в 1970-м году, ее сделал тот-то и т. д.».

Искусство в медиа-арте — находка, новое видение и интерпретация. Слово «интерпретация» для меня здесь главное. Использование смыслов — основное. Это можно понять путем навыков, которые ты обретаешь, или через «насмотренность».

То есть, смыслы все-таки важны?

Думаю, они важны в любом направлении искусства. Я ничего не понимал в живописи, и сейчас мало чего понимаю. Но достаточно было пройти путь от классики до современности, чтобы понять, что мне нравится Френсис Бекон и Люсьен Фрейд. Раньше мне нравились Моне и Ван Гог, почему — я не знал, пока не начал читать, смотреть и анализировать.

На примере твоих работ — какие главные смыслы стоит выделить? Почему их можно назвать произведениями искусства?

Для меня это постоянное хождение по краю и балансирование. С одной стороны — есть индивидуум, личность, которую очень сложно охарактеризовать и понять в масштабе Вселенной. Для меня это — комок сплетенных связей.

На одной чаше весов — Вселенная, а на другой — как располагаются чипсы в пачке, если это хоть что-то объясняет. И вот где-то между этим находится медиа-арт.

Расскажи, над чем ты сейчас работаешь? 

Меня стали втягивать в оперу. Я раньше много работаю с Формацией Nova Opera. Там я — электронный музыкант, пишу алгоритмы и делаю live электронику.

Кроме этого, я делаю музыку, выпустил альбом на 5,5 часа. Также участвовал в выставке в Музее Кино в Довженко-Центре.

Есть ряд проектов и идей, которые я хотел бы реализовать, но технически пока что не могу их никак сделать.

Упирается в финансы?

И в финансы, и в мозг, чтобы понять, как это сделать. Это сложно, но мне интересен результат.

Например?

В музыкальной сфере я хочу написать произведение для энного количества аккордеонов или баянов. Более конкретно это будет 12, 24 или 36 инструментов. Все музыканты сидят по кругу, а зрители расположены в центре, и генеративное произведение пишется в реальном времени. То есть вы нажимаете кнопку, и определенные блоки произведения раздаются между музыкантам, они играют по нотам.

Почему это интересно — мне интересна система распределения звука в пространстве — амбисоник система. Это система, когда зрителя стоят по центру, а звук вокруг них гуляет, и они это чувствуют. Мне хотелось это сделать новым способом, написать партитуру, чтобы они играли и гоняли этот звук по кругу. Почему баян и аккордеон? Потому что у них очень большой диапазон, спектр от низкого до высокого, это как маленькие органы. И я представил себе, что это может стать мощной инсталляцией.

Эту идею технически ты уже понял, как сделать?

Я понял, но есть нюансы в написании партитуры по блокам. Это надо засесть на полгодика и писать все по нотам.

Создание одного проекта может занять полгода?

Может и больше. CAR.BEAT я придумал в 2011-м году, стоя на мосту и думая, как же это можно все реализовать. Сам алгоритм написал за пару дней, а реализовал все в 2019-м.

На столе возле проводов у тебя лежит книга Фридриха Ницше, а что ты еще читаешь?

Эту книгу я прочитал очень давно. Мне кажется тогда было не время ее читать, вот думаю перечитать еще раз. Я очень мало читаю, за что мне дико стыдно. Пытаюсь читать украинскую литературу, чтобы подтянуть язык. Читаю все подряд. Недавно прочел «Доктор Живаго» Бориса Пастернака. Меня с детства завораживало это название. В основном я читаю техническую литературу, обучающие тексты.